Для всех ты девушка простая,
Но королева для меня.
Жара
Жара… и никель солнца плавится.
Деревьев не колышется листва.
Ей нежиться под жарким солнцем нравится,
Оно в глубины проникает естества.
Молочной глубиной тревожит тело.
Оно такое беззащитное совсем.
Лучами солнечными тело овладело.
И солнце телом овладело без проблем.
И не почата плитка шоколада,
Зажатая прозрачною рукой.
В бокале мармеладки винограда.
Бокал, как золото с косою золотой.
Ну, вот бывают волосы такие.
Глаза бывают ясной синевы —
Бездонные, волшебные, живые
Средь золотой, сияющей канвы.
Бликует солнце на жемчужном теле.
И щёчку подрумянило оно.
В ней словно огонёк зардевший тлеет.
И пьют они друг друга, как вино.
Крик
На зелёном, пригретом пригорке
Обветшали деревья давно.
Мыши только шуршат в их подкорке
Им не больно, теперь всё равно.
Никогда этот мир вековечный
Не увидит их снова в цвету.
Втают призраком в путь бесконечный,
Покидая земли суету.
Эта ветхость прокралась нежданно.
Нас покинули, как отошли.
То, что рядом, порой не желанно
И прекрасное не берегли.
Сухостой в сушняке непролазном,
Но вот было же время – цвели.
Как ружейного выстрела эхо,
Веток сломанных, крик из земли.
Сад и домик, открыта калитка.
И зелёная молодь цветёт,
Как на девичьей вышивке нитка,
Словно капает с лезвия мёд.
Зима
Метель метёт и всё в горошек,
Крупою прыгает на льду.
Я отгоняю снег, как мошек.
Прохожие в полубреду.
Среди зимы кричат коты.
Устали от зимы и мы.
Занудным свойством пустоты
Усталость белой кутерьмы.
Весь купол матового цвета
Рассветным брезжится огнём.
Стартует медленно ракета
рассвета дня и света в нём.
Сквозь волны бешеной метели
День проникает, день плывёт.
Метель играет на свирели
Или, шурша, по льду ползёт.
Я жду всеобщее прозренье
Святой упал,
убитый налету.
Поэт был ложью очернён.
Мудрец затянут в суету.
Герой обманом покорён.
Толпа шумела, словно рой.
Толпа не знала ничего.
Но все поддерживали вой:
«Ату, ату, ату его».
Толпа, понятно, просто сброд.
Толпа не совесть и не правда.
Но, возлюбивший свой народ,
В ногах озлобленного стада.
Я знал, что время отомстит.
Я ждал всеобщее прозренье.
Что час настанет поклоненья
Тому, кто был толпой убит.
Я жду всеобщее прозренье,
Но как оно мне неприятно!
С трудом отбросил я презренье.
Мне трудно, больно, но понятно.
Страсть
Хочу я верить, ты чиста.
Везде, во всём и навсегда.
Но словно белизна листа
Моей не будешь никогда.
Нудит мне опыт, всё не так.
Вся осень лет сошла на нет.
Не овладеет сердцем мрак.
И мне приятен шорох лет.
Желаю счастья и любви.
А ревность глупая уйдёт.
В моей клокочущей крови
Никто ничто там не найдёт.
И пусть мне гибельно в груди.
Нет смысла счастье чьё-то красть.
Злодейка страсть, прошу, уйди.
Ну, наглая, ну прямо страсть.
Ботанический сад
Я сюда прихожу босиком по тропе,
Где тумана клочки, словно звездочки тают.
Самоцветы цветов на зелёной траве.
Сад природы, дичяя, собой зарастает.
По чуть видимым тропам хожу, наслаждаясь.
И внимаю душой совершенство и стать.
Я в туманно-зелёной глуби растворяюсь.
Ухожу от сует, чтобы тайны познать.
Чудесам необъятным не знаю названья.
В хвойно-лиственном царстве пробираюсь с трудом.
И струится восторг, торжество упованья,
Словно занавес зелени защищает крылом.
В сокровенном лесу дух волшебного солнца.
На деревьях лежит невозможная синь.
И звенящий родник среброносного донца,
В роднике этом чудятся лики богинь.
Многоцветные капли – чередою поляны.
И внезапно откуда-то тротуар.
В густоте ароматов, пьянящих и пряных,
Принимаю природы чудеснейший дар
Неизвестных цветов мне поведаны краски.
Неизвестных деревьев упругая стать.
На полянке цветок, словно лик златовласки,
Даже алый цветок можно вдруг отыскать.