– Не знаю. Принеси, что хочешь. Только приходи, – обещаешь? И бессильно упал на подушку. Вадим молча наблюдал за ними.

– Первый раз вижу, чтоб он незнакомого человека обнял, – сказал он, провожая ее до дверей больницы. – Всегда чужих дичился.

– Что врачи говорят?

– Плохо. Нет, какое-то время они его потянут. Завтра снова кровь перельют. Только это все… – Он безнадежно махнул рукой. – Тает, как свечка. Маму жалко. А когда отец узнает, то вообще… Он же на него молится. Как мы будем без Дениски, не представляю.

Тут лицо его дрогнуло, и он, быстро пожав ей руку, скрылся за больничной дверью.

Настя немного постояла, с трудом пытаясь сообразить, куда ей теперь. Мир вдруг гнетуще переменился: стал тусклым и безрадостным, даже небо потемнело. А ведь еще утром все было другим. Она дурачилась с Наташкой, сидела на уроках, мечтала о Вадиме и даже не подозревала, что на свете есть такое страдание. Это чужое страдание, связанное с юношей, которого она любила, внезапно заслонило весь мир, сделав ее собственные проблемы просто микроскопическими. И вдруг она поняла, что никогда больше не будет прежней беззаботной девочкой, – сострадание резко сделало ее старше.

Наконец она сообразила, куда ей надо, и медленно побрела домой.

– Где ты пропадала? – Возмущенный тон матери диссонансом прозвучал в Настином мире, полном скорби и печали. – Наталья давно дома, а ты все где-то бродишь.

– Погоди на нее кричать, видишь, она не в себе, – остановил отец жену. Он близко подошел к дочке и заглянул ей в глаза. – Что случилось, котенок?

– О, папа! – Настя уткнулась в родную грудь и с облегчением заплакала. – Папочка, как мне его жалко!

– Кого? Ну-ка успокойся и расскажи все по порядку.

И Настя рассказала о маленьком мальчике, которому не суждено стать большим.

– И что теперь? Ты решила сделаться сиделкой? А как же лицей? – Возмущенный тон матери так не соответствовал душевному состоянию Насти, что она даже растерялась. Как мама может? У людей такое горе, а она – о лицее.

– Это мои друзья! – твердо сказала она. – И мы будем помогать Вадиму. Будем дежурить поочередно, чтоб он мог поспать и делать уроки.

– У него что, родителей нет?

– Отец в командировке на Кавказе, а мама работает. Она не может быть в больнице круглосуточно, – ее тогда уволят и им будет не на что жить.

– Это их проблемы! Кстати, как фамилия этого Вадима?

– Туманов. А что?

– Я так и знала! Определенно, евреи! Только они так умеют устраиваться за чужой счет.

– Галина, что ты мелешь! – рассерженно закричал отец. – Ты сама кто, забыла? Националистка какая выискалась!

– Ничего не хочу знать! – Мать гневно топнула ногой. – Тебе надо, чтоб она тоже заболела? А если это вирусная инфекция? Я сама читала: природа волчанки до сих пор не установлена. Пусть сиделку нанимают!

– У них денег нет на сиделку! – сквозь слезы выкрикнула Настя. – Там одни лекарства знаешь, сколько стоят! Я все равно буду ходить, я Дениске обещала! Он же меня ждать будет!

– Ладно, дочка, не плачь, что-нибудь придумаем. Мы с мамой сейчас пойдем, прогуляемся и все обсудим. А ты обедай и садись за уроки. – Отец поднялся и вышел в прихожую, рассерженная Галчонок последовала за ним.

После их ухода Настя немного успокоилась. Она надеялась, что мать вернется уже с другим настроением. Так бывало не раз. Отец никогда не допускал ссор при дочери. В минуту, когда скандал начинал разгораться, родители уходили из дому и выясняли отношения за его стенами, возвращаясь уже умиротворенными.

Вернулись они нескоро. Едва взглянув на мать, Настя сразу поняла, что на этот раз взаимопонимание достигнуто не было.