А может, мне просто нужно было как-то убить время. Кто знает? Я решил, что не хочу задаваться этим вопросом, чтобы мне больше не приходилось бороться с мыслями. И с болью, неизбежно возникавшей, когда я задумывался, что будет со мной после того, как я опять покину это место.

Лагерь окружали густые деревья, бесконечные зеленые луга с одной стороны и побережье с пляжем – с другой. В центре было главное здание, где располагались столовая, различные общие комнаты и кабинет директора лагеря Кристи. Кроме того, здесь находились спортивный зал, бассейн и домик для детей. Здесь проводили летние каникулы ребята в возрасте от восьми до восемнадцати лет. Ближайший населенный пункт располагался в нескольких километрах отсюда, и здесь царили только тишина и покой, что считывалось с логотипа лагеря, поскольку в центре круглого знака, словно сердце всего остального, стояло главное здание, окруженное небом, природой и прилегающим пляжем.

– Привет, Уэстон!

Мне помахала группа подростков, стоявшая перед одним из домиков, мимо которых я проходил. Больше всего мне нравилось, что на работе здесь я не был профессором Уэстоном Джонсом, как в Лондоне. Я был просто Уэстоном, одним из них. Я ужасно устал из-за того, что мне нужно было кому-то что-то доказывать, сразу объясняться, если кто-то узнавал про мою работу в передаче «Вселенная и звезды». Дети относились ко мне с уважением и с удовольствием ходили на занятия, но моя должность и имя здесь никого не волновали. Их интересовали только знания, которые я передавал. На шоу все всегда было иначе. Там важнее всего были мой внешний вид, костюм, прическа, личная жизнь, изысканные рестораны, где я ужинал, количество часов, которые я занимался спортом – все эти пустяки, не имевшие никакого отношения к моей профессии.

– Привет! – откликнулся я и коротко поднял руку. Хокинг, опустив голову и виляя хвостом, тут же подбежал к четверым подросткам и принялся к ним ластиться. Потом он вернулся ко мне, и мы двинулись дальше.

С асфальтированной дорожки, тянувшейся по территории, я увидел вдоль узких домиков часть утесов, под которыми сегодня бушевало море. Яркое послеполуденное солнце уже припекало не так сильно, а ветер свистел по улочкам между зданиями и разгонял последние облака. Сегодняшний вечер идеально подходил для того, что я хотел показать ученикам. Чем ближе я был к площадке на вершине утеса, тем солонее казался воздух. Ко мне на занятия ходили шестеро детей в возрасте от одиннадцати до пятнадцати лет; они уже собрались и ждали меня.

– Всем привет, – поздоровался я с ними и с вожатой, которая должна была приводить на мероприятия детей помладше. – Привет, Шарлотта.

– Привет, Уэстон, – с застенчивой улыбкой ответила она. Я мало что знал о других вожатых, которые, по большей части, сами жили в лагере во время летних каникул. Поскольку мой дом находился всего в двадцати минутах отсюда, я каждый день ездил туда и обратно. Несмотря на прекрасную царившую здесь атмосферу, спать на неудобной лагерной кровати я был уже не готов.

Пока я доставал бумаги, Хокинг подбежал к ребятам, дал им себя погладить, а затем свернулся калачиком на траве.

Дети тоже устроились на лужайке. Шарлотта подошла ко мне, откинула назад светлые волосы и улыбнулась мне шире, чем обычно. Как правило, она уходила, когда я появлялся, однако сегодня почему-то задержалась.

– Вечером мы с другими вожатыми идем в паб неподалеку. Может, хочешь с нами?

Я на секунду задумался: наверное, я даже в прошлом никогда бы на такое не согласился. Но я всегда был довольно серьезным ребенком и почти не имел друзей. Будучи подростком, я начал заниматься регби, чтобы наконец влиться в коллектив, и мне это вполне удалось: меня внезапно стали приглашать на вечеринки, мной заинтересовались девочки, но я всегда чувствовал себя не в своей тарелке, словно просто играя какую-то чужую роль. Пока не повстречал Кэмерона и Амброза и не узнал, отчего мое сердце действительно бьется чаще. С тех пор для меня было важнее достичь цели, чем популярности в школе.