Я нахмурилась.

— И что ты хочешь, – грант улыбнулся и поцеловал меня в шею, — прыщ на заднице не будет способствовать возбуждению принца крови.

— О, ну да… точно… – и я повернулась к нему спиной, Тэль посчитал, что я собираюсь продолжить наши постельные нежности с мягким или может не очень переходом в более жёсткое удовольствие, но я воспользовалась его ожиданием и выпуталась из объятий, вставая и собирая одежду.

— Ты куда? – спросил он в недоумении, садясь и хмурясь, наблюдая за мной.

— Ухожу.

— Что я такого сказал? – спросил грант с какой-то надломленность. Я зацепила его? Быть не может. Хотя, ну, его же задело то, что рав должны убить вместе с принцем, правда больше мы к этому вопросу не возвращались.

— Ничего такого не сказал, – ответила я.

— Кита…

— Это магия?

— Что? – он не понял меня.

— Между нами? Это тоже магия, да? – пояснила я, накидывая сверху верхнюю часть лёгкой брони, не зафиксировав её, подобрала оружие.

— Ты так думаешь? – и мне показалось, что Тэль был расстроен слышать это. Но может просто показалось.

— Ну, что тут скажешь – хорошо, что хоть где-то идеальная для того, чтобы меня все хотели, – выдала я и вышла, хлопнув дверью.

И что за выпад такой?

Я шла, приводя в порядок шнуры, что фиксировали броню.

Я могла бы поклясться, что когда выходила, Тэль сказал что-то вроде “я хочу любую”, но я гнала от себя эту мысль, потому что понятия не имела, что это значило, точнее, что это значило для меня.

Если понимать то, что говорил Максим про равновесие между Китой и Викой, совсем буквально, но определённо Кита была лишена каких-либо эмоциональных переживаний, она была холодна и расчётлива, точнее я всегда так ощущала – тяга была лишь магическим воздействием, не более того.

Не удивительно, что я понимала происходящее между равой и грантом, как всего лишь колдовство, просто так случилось.

Принц был виноват – по сути он меня отдал гранту, а значит теперь я не могла противостоять ему, меня одолевала эта невыносимая физическая тяга, тело ныло, голова шла кругом – одного слова шёпотом было достаточно, чтобы внутри разливалось тепло, а уж чего говорить о прикосновения, поцелуях или самом слиянии?

Я запуталась, совершенно потерялась, и со мной, рациональной и чётко отдающей себе отчёт в происходящем, происходили странные метаморфозы – если есть возможность поддерживать равновесие, то есть не передёргивая в какую-то одну сторону, то может это состояние не статичное? Можно ли измениться в тридцать? Но ведь – Вика и Кита, с какой стороны не посмотри, один человек.

Две стороны одного человека…

Я вернулась в зал, привычно подошла к сфере. Прислужик ничего мне не сказал, принял моё пробуждение, как должное? Очень хотелось в это верить.

Я зашла и…

— У Аллочки уже очень приличный срок, знаешь ли, – вещала мама в трубку, а я была счастлива, что она не видела как я вновь зависла, потому что она всегда очень болезненно реагировала.

— Мам, – я вздохнула, потому что она снова полезла в эту тяжёлую тему ожидания внуков.

— Что “мам”? – возмутилась она. — Что? Я хочу внуков, Вика! Дети это же такое счастье! И Владик хочет, а ты… Вика, в самом деле, пора уже как-то озаботиться этим. Вот обернутся не успеешь, как будешь сидеть одна, сорокалетняя, и вокруг никого!

— Мама, перестань!

— Нет, Вика, что “перестань”? Владик тебя бросит, Вика. Он очень сильно любит тебя, но ему нужны дети!

— С чего ты взяла? – это задевало меня, очень сильно задевало.

— Он спрашивал у меня, вот с чего взяла, – проговорила мама и я прям видела, как у неё на лице расцвело это такое обычное выражение превосходства “я же говорила” и тысячи его вариантов. — И даже спрашивал не болела ли ты чем-то в детстве.