Улица огласилась многоголосым треском и воплями, огненные плети очередей хлестали по толпе, на стены и мостовую брызгала кровь, тела падали одно за другим.

Роберт давил и давил на спусковой крючок, пока не понял, что магазин пуст. Заученным движением выдернул его и вставил новый, но оказалось, что стрелять больше не в кого.

Живых видно не было, раненые стонали и пытались ползти.

– Ох, что-то мне нехорошо, – лейтенант Вантерпул сделал попытку оторвать маску от лица, но его буквально схватил за руку один из стоящих рядом полицейских.

– Господин, вы что? – сказал он. – Опомнитесь! Пара глотков этого воздуха – и вы станете мертвее этих типов!

Вантерпул судорожно кивнул, видно было, как конвульсивно ходит его грудь под бронежилетом.

– Что мы наделали? – Роберт чувствовал, как трясутся держащие автомат руки.

– Вылезайте из машины, – Фолли выглядел мрачным, точно осужденный накануне казни. – Нужно оттащить те трупы, что загораживают дорогу.

Роберт повесил автомат на плечо, несколько мгновений не мог вспомнить, как открывается дверца, а оказавшись снаружи, осознал, что неприятная дрожь сотрясает и ноги.

Прикасаться к уродливым трупам было неприятно, но всего хуже оказалось тащить в сторону раненого, который беспрерывно стонал и изрыгал поток бессвязных проклятий:

– Мы, форсеры, еще вам покажем… Ой, как больно… Пророк соберет все силы… Сгинете, вы, шлак эволюции… Ой…

– О чем это он? – спросил Штольц, вытирая перепачканные в крови руки о штаны.

– Если бы я знал, – ответил Роберт.

– По машинам, – прозвучавший в наушниках голос принадлежал капитану. – Отправляемся дальше!

Захлопали дверцы джипов, ожили замолчавшие было моторы, и колонна двинулась дальше, через тихий, как громадная могила, город.

До Гаржима оставалось, если верить карте, больше двухсот километров.

Когда пришел сигнал тревоги, Марта возилась с ионным орудием, регулируя систему прицеливания.

– Пятая боевая, общее построение через десять минут! В полном вооружении! – донес ком-линк мрачный голос тактика, и от увлекательного занятия пришлось оторваться.

– Все слышали? – взял командование в свои руки Антон. – Снаряжаемся и бегом во двор.

Марта должным образом закрепила ионное орудие на руке, в свободные слоты с негромким щелчком вошли батареи.

Рядом снаряжалась Анна. Ее движения после ранения оставались чуть замедленными, так что субтактик смотрел на нее с осуждением, гневно притоптывая по полу.

Уловив этот взгляд, Марта подала Анне батареи и помогла вставить на место.

– Спасибо, рыжая, – бросила подруга на бегу.

Один за другим выбрались на лестницу, оставили позади засыпанный мусором, закопченный подъезд и выскочили во двор, под сиреневое и холодное, как ледник, небо.

Невысокий темнокожий тактик хмуро смотрел, как выстраиваются тридцать звеньев его боевой бригады, а когда последний из солдат занял свое место, он заговорил.

– Бойцы! – голос командира звучал как-то устало. – Мы многое сделали для мира на этой планете. Сам Пророк благословил наше дело! Мы теряли наших братьев, но шли дальше и побеждали! И потому сегодня получили особое задание.

Солдаты слушали.

– Вы знаете, что с Земли прибыл отряд хорошо вооруженных полицейских, – продолжил тактик. – И, к сожалению, они успели пролить кровь наших сородичей. Людям оказалось достаточно увидеть форсеров, чтобы открыть огонь. Первым погиб несчастный ребенок, жертва модификационной лихорадки, а также его мать-воспитательница…

Марта услышала, как в соседнем звене кто-то гневно засопел, ощутила, как сжимаются кулаки.

«Модификационной лихорадкой» именовали синдром, возникающий у детей, не сумевших перенести модификацию нормально. Они обычно становились уродами, часто болели и довольно быстро умирали – переставший быть человеческим, но не сделавшийся форсерским организм просто отказывал.