…Две встречи великих поэтесс случились ровно за две недели до начала Великой Отечественной войны. А ровно через семьдесят дней после этой роковой даты Цветаева ушла из жизни. В «Комаровских набросках» Ахматова помянула свою собеседницу:
Сквер Лаврентия Павловича. Когда Анна Андреевна Ахматова бывала в Москве, она останавливалась на Большой Ордынке, 17, у Ардовых. Из окна комнаты, где жила поэтесса, был виден крест колокольни церкви Климента Папы Римского.
Этот дом нравился Ахматовой своей суетой, криками, телефонными звонками, остротами и детскими пелёнками. Анна Андреевна любила вечную толчею в доме и называла скопище его гостей «станицей Ахматовой».
Сюда приходили многие. В числе нередких посетителей дома бывала и Фаина Георгиевна Раневская. Отношения между женщинами были довольно близкими. Нередко они секретничали. Современник вспоминал:
– Анна Андреевна рассказывала домашним, что, когда она хотела поделиться с Раневской чем-то особенно закрытым, они шли к каналу, где в начале Ордынки был небольшой сквер. Там они могли спокойно говорить о своих делах, не боясь того, что их подслушивает КГБ. И они назвали этот скверик «Сквер Лаврентия Павловича».
Тоже гений. Священник М. В. Ардов, вспоминая свое детство, писал: «Я иду замоскворецким переулком, а навстречу мне движется величественная и несколько отстранённая от уличной суеты фигура. Это Пастернак. Мне всегда казалось, что он движется как бы на вершок от земли.
– Здравствуйте, Борис Леонидович.
– А-а-а, – он некоторое время узнаёт меня, как бы спускается с неба на землю. – А-а-а… Здравствуйте, здравствуйте… Что дома? Как Анна Андреевна? Как мама? Кланяйтесь, кланяйтесь им от меня!»
Гуляя по переулкам Замоскворечья, Пастернак нередко наведывался к Ардовым. Там часто и подолгу останавливалась A. A. Ахматова. О своих визитах поэт обычно договаривался с ней заранее: «В столовой раздаётся телефонный звонок, и я (М. Ардов) слышу голос Пастернака:
– Анна Андреевна думает, что я приду через сорок минут, а я приду через сорок пять…»
Однажды он позвонил на другой день и сказал:
– Вы знаете, Анна Андреевна, мне кажется, что вчера я слишком мало смеялся анекдотам Виктора Ефимовича.
В. Е. Ардов был известным фельетонистом и величайшим рассказчиком. Как-то прочитав одну из его книг, Пастернак с некоторой долей укоризны заметил:
– Вы знаете, мне очень понравилось. Я думаю, вы могли бы в гораздо большей степени навязать себя эпохе.
Сын В. Е. Ардова упивался разговорами блестящего окружения отца, кое-что записывал для памяти: «Как-то после очередного звонка[17] мы с Ахматовой заговорили о великих русских поэтах XX века. Она вдруг указала мне рукой на телефон и произнесла:
– Этот сумасшедший старик тоже гений».
Беседы с Ахматовой были для Пастернака некой отдушиной. Поэтому визиты на Ордынку, 17, часто бывали спонтанными.
«Иногда Борис Леонидович приходил к нам как-то странно одетый. На нём бывала поношенная кофта явно домашнего вида. Мы удивлялись этому, но Анна Андреевна со свойственной ей проницательностью объясняла:
– Всё очень просто. Он не говорит жене, что идёт сюда, а объявляет, что хочет пройтись».
Ахматова хорошо знала не только творчество своего великого современника, но и его жизнь. В своих поездках по Москве указывала Михаилу Ардову на дома, связанные с Борисом Леонидовичем. Самым пастернаковским местом в столице считался ВХУТЕМАС (Мясницкая, 21). И однажды, кивнув в сторону статуи A. C. Грибоедова за станцией метро «Тургеневская», сказала: