К.: Я постепенно выныриваю из глубин отчаяния и порой начинаю чувствовать какое‑то волнующее волшебство жизни. Один из важных моментов, который произошёл с момента смерти Мартина, состоит в том, что теперь у меня есть только одно желание. Я хочу вернуть его. И это ужасное, сильнейшее желание, из‑за него я чувствую себя несчастной большую часть времени. Но все второстепенные желания исчезли, и под этим чувством несчастности также скрывается глубокое облегчение. А иногда я чувствую подлинное наслаждение, и в такие моменты мне становится плохо, ведь разве я могу чувствовать себя хорошо, когда мой двенадцатилетний сын, которого я безумно люблю, погиб?

С.: Дело в том, что вы переживаете величайший опыт исцеления в своей жизни. Сейчас у вас появился доступ к тем частям своей души, с которыми прежде вы не могли соприкоснуться. Раньше под влиянием «избегающего ума» всё это вытеснялось. Но теперь ваше страдание вышло из‑под контроля, и оно свободно проявляется. Теперь эти качества ума, которые, возможно, в прошлом иногда делали жизнь невыносимой, доступны для вашего сознания, ведь вы погрузились в глубины своих желаний, страхов, ощутили, что вы ничего не можете контролировать.

К.: Мне буквально тошно от этого. На поверхность всплывает так много всякой дряни.

С.: Конечно, многое из этого содержимого ума не отличается глубиной. Оно только кажется глубоким, поскольку очень долго вытеснялось. То, что вы называете «дрянью» – эти желания, страхи и чувство неловкости, всегда присутствовали в вас и теперь просто стали более отчётливо видны при свете дня. Не принимайте всё это за свою сущность. Не нужно покрывать мусор позолотой. Да, я называю эти вещи «мусором» не потому, что они являются чем‑то ужасным, чего нужно избегать и от чего следует избавиться при первой же возможности; скорее, я воспринимаю их как старые отходы, которые завалялись в закоулках ума. Они являются мусором до тех пор, пока мы относимся к ним со страхом. Но когда мы выводим их на свет сознания, они тут же перегнивают, превращаясь в отличное удобрение, которое только питает наше развитие. Развитие – это процесс выхода за свои пределы и ограничения, процесс, в котором мы ещё полнее соприкасаемся со своей изначальной природой. Все эти желания прошлого также можно увидеть в ином свете, ведь теперь вам приходится работать с чем‑то более значительным. Не стоит думать, что эти склонности и привязанности уйдут навсегда. Однако, вероятно, когда они снова дадут о себе знать, вы будете относиться к ним во многом иначе, чем в прошлом. Так происходит исцеление. Оно происходит, когда мы откликаемся на жизнь, исходя из переживания новой целостности, исходя из гармонии сердца и ума, через которую проявляется сострадание и мудрость, а не страх и стремление спрятаться.

К.: Да, эти моменты действительно снова и снова возникают, и я всё ещё ловлю себя на том, что хочу приобрести новый элемент для нашей стереосистемы или что‑нибудь в этом роде, но когда возникает такое желание, я наблюдаю за ним и думаю: «Хорошо. Ты действительно этого хочешь? Хотя на самом деле это не так уж и важно? Не имеет значения, получишь ты эту вещь или нет. Действительно ли это важно?» И тогда это желание не цепляется за меня, как и я за него.

С.: Наверное, любовь является для вас главным приоритетом, возможно, в отличие от того, что было раньше.

К.: Мне бы хотелось верить, что я всегда была достаточно любвеобильным человеком, и, наверное, так оно и есть, но теперь любовь стала для меня качеством, действительно меняющим жизнь. Кажется, что в связи со своей утратой я будто бы получила право любить людей. Ты можешь просто подойти к человеку и обнять его – так можно разрушить множество преград, которые он, возможно, не осознаёт или не осознавал раньше. Я чувствую себя просто переполненной этой любовью.