Прижимая к груди пакет, Иван беспомощно улыбнулся.

Тогда женщина успокоилась: поставила сумки на пол, отодрала кусок батона и, вынеся его на улицу, протянула Ивану:

– На.

– Спасибо, – взял Иван кусок хлеба и, надкусив его, поспешил отойти во тьму.

Босой, он шагал под дождем по лужам, а мимо него, обдавая Ивана потоками грязи из-под колес, проносились автомобили.

На одной из безлюдных улочек, в просвете между кустов, Иван увидел сидящую за окном у настольной лампы девушку-консьержку. Это была Ольга.

Так и не узнав её, Иван всё же рискнул проскользнуть за дверь в небольшой коридорчик между двумя дверьми и присел там у батареи на корточки – попробовал согреться.

Рывком отворилась входная дверь, и прямо перед Иваном, поневоле вскочившим на ноги, вырос худой долговязый мужчина в длинном плаще до пят и в шляпе с лихо заломленными полями. В одной руке он держал несколько раз надкушенное яблоко, а в другой – подрамник.

Добродушно насвистывая, мужчина в упор уставился на Ивана и, явно не зная, как поступить, протянул незнакомцу огрызок яблока:

– Будешь?

– Спасибо, я сыт, – отвернулся к двери Иван.

– Ты прав, старик: с милосердием – перебор. Каюсь, – отбросил мужчина огрызок яблока в стоявшее у двери ведерко и тихо вздохнул: – Ну что же, тогда пошли.

Иван покосился на незнакомца, однако вставать не стал. Тогда мужчина сказал с улыбкой:

– Не бойся. Я с мальчиками не сплю. Меня больше девочки вдохновляют.

И он, потрепав Ивана по плечу, добавил:

– Давай-давай.

Иван помаленьку встал.

– Пойдем, – повел мужчина его в прихожую, где снова начал насвистывать.

Увидев полуобнаженного, мокрого от дождя Ивана, Ольга от неожиданности застыла.

– Ничего особенного. Натурщик, – успокоил ее мужчина и, проводя Ивана в полуподвал, под лестницу, поинтересовался: – Ну как, Оленька, приживаемся? Больше никто вас не обижал?

– Спасибо, Валерьян Сергеевич. Все нормально, – тихо сказала Ольга и, оседая на стул, в конус света настольной лампы, нацепила на нос очки.

– В таком случае зубрите свою математику, госпожа Ковалевская. Не будем вам мешать, – улыбнулся Ольге мужчина и, открыв навесной замок на оббитой алюминием двери под лестницей, пропуская Ивана в темень, шепнул ему: – Прошу вас, сударь.

Как только Иван сделал шаг за дверь, мужчина провернул тумблер.

Темнота за открытой дверью озарилась зеленовато-красным, непонятно откуда идущим светом. И прямо перед Иваном вырос улыбающийся скелет, согнувшийся в позе встречающего хозяина лакея.

Поневоле Иван отшатнулся назад – к двери.

– Пардон, – переключил тумблер Валерьян Сергеевич, и зеленовато-красное освещение сменилось в полуподвале обычным – желтовато-белым.

Вдали, над покрытыми черным бархатом диваном, столом и креслами (все они были завалены пустыми бутылками и тарелками), сияла огромная старинная хрустальная люстра. Она освещала черные стены полуподвала со множеством странных полотен, висящих, стоящих и сложенных в штабеля во всех углах помещения. На каждой картине была мастерски воспроизведена сценка из какого-нибудь всемирно известного шедевра живописи. Только вместо людей на картинах везде фигурировали скелеты.

Скелеты стояли и по всей мастерской художника. Здесь – в позе женщины, подкрашивающей у зеркала ресницы. Там – в позе Скупого Рыцаря, чахнущего над горою мусора.

Дав секунду-другую на осмысление ситуации, Валерьян Сергеевич спросил у Ивана:

– Переварил?

Иван лишь кивнул в ответ.

– Тогда проходи к столу, – провел его Валерьян Сергеевич к захламленному столу и, сняв там со спинки кресла дорогой махровый халат, бросил его гостю:

– Накинь. А я пока чай поставлю.