На кухне же, вскакивая со стула, Люда выкрикнула на дочь:

– А ты чего без звонка явилась?! Мы же договорились: вначале ты звонишь, и только потом мы с папой уже решаем, где и когда нам встретиться.

– Мамик, не грузи, – отмахнулась девочка, садясь к телевизору на диванчик. – Что мы тут? – и, видя на экране очередную сцену из порнофильма, сочувствующе: – С папиком совсем плохо? И таблетки не помогают?

– Не твое собачье дело! – выключила телевизор Люда и раздраженно сказала: – И денег, учти, не дам!

– Так я и не за этим к тебе пришла, – искренне обиделась девочка. – Просто соскучилась. Хотела поговорить. Ну ладно, раз ты без настроения… – встала она с дивана. – Тогда я пойду, пожалуй.

– Погоди, – помягчела Люда. – Может, котлетку съешь?

– А что, есть котлетка? – оживилась девочка и, потирая руки, присела на стул к столу.

Вздохнув, Люда прошла к плите и, извлекая из холодильника кастрюли с котлетами и картошкой, сухо сказала девочке:

– Руки не забывай.

– Ах, да! – взглянула на грязные руки девочка и убежала в ванную.

Потом она жадно ела, а Люда, с тоскою следя за дочерью, выдохнула чуть слышно:

– Всё на ширку уходит, да?

– Ну что ты, мама!? – поперхнулась картошкой девочка. – Вы ж меня с папой вылечили! Альпы. Швейцария. Свежий воздух. Это – незабываемо! Просто мы с Афанасием любим попутешествовать. Дискотеки. Кафешки разные. Вот и поиздержались.

– Ах, Алиска, – вздохнула Люда. – Бедная моя девочка. Круги под глазами. Тощая. А ведь тебе-то в августе всего лишь пятнадцать стукнет. А дальше-то, дальше что?!

– Дальше? – облизнула пальцы Алиса. – Пустота! – и она громко, весело рассмеялась.

Потом так же внезапно, как начала смеяться, девочка осеклась. И на глазах превращаясь в злую, издерганную наркоманку, сказала уже серьезно:

– Ладно, мамочка, все нормально. Мне нужно двести баксов. Всего-навсего. И я исчезну.

– Надолго ли? – вздохнула Люда.

– Дня на три, – честно призналась девочка.

– А если я не дам тебе эти двести баксов, тогда что?

– Тогда мне придется кого-нибудь убить. И у вас с папочкой возникнут огромные неприятности.

– Плевать, – вдруг резко сказала Люда и отошла к окну. – Иди. Убивай. Чем скорее тебя посадят, тем лучше. Хоть немного передохнем.

– А если я тебя убью?! – подняла Алиса столовый нож и, замахнувшись им, неспешно пошла на мать.

– Прекрати. Надоела, – спокойно сказала Люда. – И убирайся вон. Ничего я тебе не дам. Ни-че-го.

– А за это? – вдруг вытащила Алиса из-под полы курточки видеокассету.

– Что это? – небрежно спросила Люда.

– Компромат, – пояснила девочка. – У меня есть одна подружка, Тоська. Она в варьете работает. Недавно купила камеру. И решила клиентов своих подснять. И на этом, если получится, что-нибудь заработать. Вчера мы последнюю киноленту решили с ней просмотреть. И ты представляешь, среди всего такого вдруг вижу знакомое лицо. Батюшки, да это же мой папик. И в такой интересной позе. Мне кажется, эта кассета, если ее показать Борису Петровичу, может наделать много шума на Старой площади.

– Дай сюда, – выхватила кассету Люда и направилась к телевизору.

– Только учти, – села на стул Алиса. – Это – копия. А оригинал, если я вовремя не вернусь, завтра же утром окажется на столе у папиного начальника.

С презрением и досадой взглянув на дочь, Люда включила видеомагнитофон.

По стеклам окна барабанил мелкий осенний дождик. Вдали, в свете зажженного фонаря, под облетающими деревьями, бригада женщин-маляров в замызганных телогрейках погружала в микроавтобус пакеты с грунтовкой и банки с красками.

Стоя возле окна, Люда в задумчивости курила. А когда из прихожей донесся щелчок замка, она загасила окурок о пепельницу и, взяв пульт дистанционного управления телевизором, отхлебнула шампанского из бокала.