«Оживление» – слово, точное до жути, которым А. И. Мещеряков выражает суть первоначального обучения слепоглухонемых детей. До специального обучения слепоглухонемого ребенка просто нет как человеческого существа. Его человеческую активность, первоначально в сфере бытовой культуры, приходится именно оживлять – и не только в том смысле, что она когда-то была, однако подавлена тотальным насильственным обслуживанием, но и в смысле изначального формирования. А. И. Мещеряков пишет:

«Ребенок овладевает предметным действием поэтапно. В начале обучения слепоглухонемого навыку самообслуживания все действия взрослый совершает самостоятельно. На этом этапе, по сути дела, еще нет совместного действия – его совершает один взрослый. На следующем этапе появляется первая активность ребенка, который выполняет отдельные доступные для него операции, действие становится совместным и разделенным между взрослым и ребенком. Правда, пока действие разделено на две неравные части. Часть, которую делает ребенок, очень мала, активность его минимальна, но главное заключается в том, что она есть и ее можно увеличивать. Взрослый, сдерживая свою активность и поощряя самостоятельность ребенка, строит совместное действие таким образом, что в его осуществлении доля активности ребенка все более и более увеличивается. Для ребенка возрастание его активности – обязательное условие достижения цели действия».[8]

Речь идет о деятельности взрослого, ориентированной на «оживление» детской активности, первоначально хотя бы самой минимальной, а не на ее умерщвление, подавление тотальным насильственным обслуживанием. Подчеркиваю снова и снова, что таким способом можно умертвить активность и у взрослых слепоглухих, с весьма сомнительной перспективой последующего «оживления».

Чтобы успешно «оживить» активность ребенка, формирование образа как самого действия, так и предметного поля, в котором оно совершается, должно опережать формирование самого действия. При изначальном отсутствии детской активности сориентироваться можно только одним способом – пробуя действовать, пробуя продолжить начатое взрослым. В ходе этих проб и начинает формироваться образ. Чтобы научиться пользоваться ложкой, нужно сформировать:

• образ самой ложки;

• предметного поля – стула, на котором сидит ребенок, стула, на котором сидит педагог, стола, за которым оба сидят, тарелки с пищей на этом столе;

• эталонного, правильного, адекватного, ведущего к успеху способа действия, обращения с ложкой.

И пока вся эта, как видим, очень даже сложная система образов не сформирована, – пока, иными словами, ребенок полностью не сориентировался в способе и предметном поле действия, – само действие невыполнимо.

Так возникает зародыш человеческой психики. Образ, обеспечивающий выполнение действий, одновременно есть и понятие, которое Э. В. Ильенков определяет как «понимание сути дела», «понимание того, что и как ты на самом деле делаешь». Учась действовать, ребенок учится и представлять себе это действие во всем достаточном для его выполнения предметном контексте, и понимать потребностный смысл и адекватный этому смыслу способ выполнения действия. Он осознает себя как субъекта действия. Так – в зачаточной форме, но уже – зарождается сознание. А внутри него, как его форма – восприятие.

Я был подростком, одним из испытуемых Александра Ивановича Мещерякова, когда он экспериментально исследовал восприятие нами брайлевских текстов и дактильной речи. Он пришел к парадоксальному выводу, что пальцы зрячих на самом деле чувствительнее пальцев слепых. А кажется наоборот, потому что зрячие не умеют осязать. На самом же деле наши натруженные брайлевскими точками пальцы грубее.