За долгие годы работы в департаменте я стала стреляным воробьем, крепко держалась принципа « На проверках – не пить, не расслабляться и держать ухо востро!».

Хорошо помню первый год своей работы, когда я, поддавшись на уговоры, пригубила бокал красного вина за здоровье главного врача одной сельской больницы, который на день проверки оказался юбиляром.

Вернувшись из той командировки, я была вызвана « на ковер».

Разгневанный начальник громко зачитал мне докладную о недостойном поведении инспектора Вахрушевой А.М., то бишь меня, которая « хлестала спирт стаканами и дебоширила за столом, недвусмысленно намекая на вознаграждение …».

Тогда мой акт о нарушениях признали недействительным, а я кроме общественного порицания лишилась квартальной премии.

Тот случай научил меня уму – разуму.

Теперь я слабо доверяю даже искренним приглашениям к столу. Но что делать, если поесть больше негде?

Свою работу я люблю, но не столь сильно, чтобы из-за нее голодать.

Мне хорошо известно, что особенность моей работы по определению, не может быть приятной сотрудникам проверяемой организации.

Приходилось быть по разным сторонам баррикад. Во время работы в аптеке, я часто была в роли проверяемой. Учитывая это, надо спокойно и вежливо делать свою работу, не строя из себя важную птицу, но и не позволяя сесть себе на голову.

Впрочем, мой миролюбивый характер помогал мне в сложных ситуациях.

В этот раз я обнаружила явное нарушение в правилах применения спиртовых растворов в одном из отделений районной больницы.

К слову сказать, внешний вид самой больницы вызывал чувство горечи. Стены давно не крашены, радиаторов отопления не хватает, постельное белье в палатах залатанное. Разбитые окна в коридорах были заклеены полиэтиленовой пленкой и забиты фанерными листами.

В процессе проверки приходных документов и визуального осмотра содержимого рабочих флаконов в процедурных кабинетах выяснилось, что кожные покровы новорожденных младенцев обрабатывают разведенным спиртом неясного происхождения, конфискованным в местном магазине. В результате, нежная кожа младенца покрывалась красными пятнами, а иногда эта манипуляция вызывала сильные аллергические проявления.

Этого спирта в больницу навезли в огромных количествах, поражающих воображение. Надо было его как-то реализовывать.

По документам выходило, что для медицинских целей был приобретен высококлассный медицинский спирт высокой концентрации. Но стойкий аромат сивушных масел, плотной завесой стоящий в комнате хранения, ясно свидетельствовал о другом.

После окончания института я два года занимала должность провизора- аналитика. Отличить настоящий медицинский спирт от суррогата мне по силам.

Я смотрела на ряды бутылей с некачественным нелегальным спиртом и догадывалась, что «отмытые» деньги пошли кому-то в карман.

Главный врач на словах пояснил, что действовал по указанию местной администрации, в частности, заместителя мэра по здравоохранению, некой Суровцевой Елены Анатольевны, однако письменно сообщить об этом категорически отказался.

Пришлось собирать кучу объяснительных, подробно расписывать в акте факт нарушения. Случай печальный и довольно распространенный.

По- человечески я понимала уличенного главврача и старшую медсестру.

Я скоро уеду, а им жить с этой ненасытной Суровцевой Е.А.

Единичный акт о выявленных нарушениях вряд ли изменит эту порочную систему оприходования некачественного товара.

Но в мои обязанности входило взять со всех медработников объяснительные, хотя их содержание я знала заранее. Напишут, что произошла ошибка, которую обещают исправить в ближайшее время.