Жрица открыла сомкнутый в ниточку рот, похожий на пасть обезьяны. Глеб ужаснулся новому зрелищу. Во рту у старухи не оказалось нормальных зубов, которые имеют приматы. Вместо них обнаружились жёлтые роговые пластины, что плотно торчали из грязно-розовых дёсен.

Затем, началось нечто нестерпимо ужасное. С ребристого верхнего нёба откинулись два сильноизогнутых, острых, как шило, клыка. Они походили на то оружие убийства, что бывают у каждой ядовитой змеи.

В глубоком провале омерзительной глотки, прятался длинный чёрный язык, с разделённым надвое тонким концом. Он находился в луже вязкой слюны, заполнившей углубление в челюсти, слегка шевелился и мелко, противно подрагивал.

Раздвоенное змеиное жало вдруг резко сжалось, стремительно выпрямилось и рванулось вперёд. Оно ударило жертву в середину высокого лба и попало в ту точку, что размещалось на три сантиметра выше его переносицы.

От неожиданности и отвращения Глеб снова бессильно задёргался. Змеиные кольца опять напряглись, сжались чуть крепче и прекратили попытки к безуспешному бегству.

Могучие мышцы стиснули парня с такой ужасающей силой, что он застонал и, на короткое время, снова лишился сознания. Лишь после этого, объятия чудища немного ослабли.

Неизвестная тварь подождала, пока пленник очнётся. Заметив, что глаза Глеба открылись, она подняла тонкие руки, покрытые дряблой сморщенной кожей, и протянула к лицу раннего гостя. Оказалось, что у мерзкой старухи на каждой ладони имелось множество пальцев.

Сколько их в точности, Глеб рассмотреть не сумел, но их было значительно больше, чем у человеческих особей. Самое малое – шесть, а может и больше. Причём, все они шевелились, словно не имели суставов, мелко дрожали и, подобно червям, извивались во всех направлениях.

Жрица крепко сжала виски своей жертвы и сильным рывком повернула голову Глеба направо. От такого движения, позвонки жалобно хрустнули, а шейные мышцы набухли в невероятном усилии.

– «Почему я подумал, что она со мною не справиться? Получается, что я и есть та самая жертва, что Латúмир Серкóвич принёс своим древним вогульским богам». – отстранёно сказал себе парень.

Сжимая череп несчастного пленника, старуха что-то горячо говорила. Бормотала она очень быстро и весьма неразборчиво. Так что, Глеб не мог уловить смысл её странных слов. Да и язык оказался совсем незнакомым.

Потом она замолчала и смачно плюнула парню прямо в левое ухо. Вязкая жидкость залепила отверстие в глубине ушной раковины, и Глеб перестал слышать всё, что происходило с той стороны.

Где-то в глубине его мозга возникла сильнейшая боль и стала пульсировать тугим огненным сгустком. У парня создалось впечатление, что в череп попал раскалённый свинец. Остатки слюны неспеша потекли вниз по шее и холодной струйкой упали на оголённую грудь.

В этот же миг, старуха мощным рывком повернула голову пленника в другом направлении. Позвонки опять затрещали, и в правую ушную раковину влетел такой же обильный плевок, как и первый.

Теперь Глеб стал глухим уже на две стороны. Боясь шевельнуться, он замер, как статуя. Любое движение парня неминуемо кончилось бы свёрнутой шеей. Это означало разрыв спинного мозга в верхнем отделе и паралич всего тела.

Весьма аккуратно, старуха повернула к себе лицо бледного гостя и продолжила непонятные действия. Судя по быстрым движениям её тонких сиреневых губ, она продолжала вести монолог.

Шершавые лапы прошлись по вспотевшему лбу и щекам потрясённого Глеба. Холодные, как кожа лягушки, ладони быстро спустились чуть ниже и остановились на шее у парня, прямо над его кадыком. Червеобразные пальцы обхватили горло дрожащего пленника и сжали, словно стальными тисками.