Шагнув к невысокой стене, Глеб постучал кулаком по ошкуренным бревнам, сосредоточился и насторожённо прислушался. Из избушки не доносилось ни единого звука. Внезапно до парня дошёл весь комизм ситуации.

Он, современный образованный молодой человек, стоит в предрассветном лесу и выполняет нелепые ритуальные действия: – «Может быть, вогул просто решил подшутить надо мной?» – мелькнуло у него в голове: – «Силён всё же дед! Ну и ладно. Делать мне нечего, придётся сейчас подыграть старику».

Глеб ещё раз ударил в толстую стену и, с трудом сдержав смех, прокричал во весь голос: – Бáба Ягá, костяная ногá, прими калику убогого. – в избушке по-прежнему не было слышно ни шороха.

Парень вдруг разозлился и твёрдо решил: – «Всё, хватит мне маяться дурью! Пора двигать назад!» – он сделал шаг по тропинке и увидел вогула, стоящего с краю обширной поляны.

Латúмир Серкóвич несколько раз властно махнул правой рукой. Его жест безмолвно приказывал: – Давай братец, стучи!

Тяжко вздохнув, Глеб снова вернулся к стене, ещё один раз, кулаком грохнул по брёвнам и, чтобы закончить с утомительным розыгрышем, серьёзно сказал: – БаБá Ягá! Прими пешего странника!

Ответ прозвучал так неожиданно, что парень чуть не подпрыгнул на месте от страха. Лишь через пару секунд, он немного оправился и осознал, что ему приказали: – Входи!

Как показалось смущённому Глебу, грубый начальственный голос шёл откуда-то снизу, из-под странной избушки. Он наклонился и глянул под небольшое строение. Солнце ещё не взошло над макушками леса. Предрассветные сумерки залили дно «баньки» непроницаемым мраком.

Молодой человек опустился на корточки, упёрся в колени ладонями и напряжённо всмотрелся в плотную тьму. С ощутимым трудом, он различил прочный настил из плотно подогнанных ошкуренных брёвен.

В середине квадратного пола избушки парень заметил продолговатое световое пятно. Глеб сощурил глаза и разглядел слабый призрачный свет, сочившийся из помещенья наружу.

Переступая мелким, гусиным шажком, он продвинулся немного вперёд и увидел, что пол у избушки отнюдь не сплошной. Оказалось, что два бревна, находящие в самом центре наката, вовсе не круглые, а до половины стёсаны мастером.

Между ними имелся узенький лаз, не более восьмидесяти сантиметров в длину и сорока в ширину. Именно из этой дыры, еле просачивался слабый мерцающий блеск.

Не выбираясь из-под избушки, Глеб повернулся на пятках и неуверенно взглянул на вогула. Мол, что делать дальше? Старик энергично махнул правой рукой. Он показывал юному гостю, двигайся внутрь, как можно скорей!

Ни с того, ни сего, парня вдруг разобрало любопытство: – «Что же там за БаБá такая сидит? Голос у неё громкий и властный, как у отставного полковника, а жилище её на удивление тесное. Совсем не по чину для мудрой и таинственной жрицы».

Шагая на корточках, парень продвинулся к самому лазу, и застыл точно под ним. Невольно напрягшись, он стал не спеша, выпрямляться и медленно всунул голову в небольшое отверстие.

Прямо перед собой, Глеб разглядел какие-то непонятные кучи, покрытые тканью, и с большим интересом глянул по сторонам. На правой стенке избушки парень увидел ржавый светец, из которого торчала лучина, тлеющая слабым огнём. Он повернул голову влево и увидел невероятно старую женщину.

Голову местной жрицы украсил довольно высокий остроконечный клобук. Лицо покрывало великое множество глубоких морщин. Она завернулась в накидку, едва различимую в мерцающем свете, и спокойно сидела на странных мешках

Несмотря на почтенные годы, хозяйка держалась неестественно прямо. Она сидела так ровно, словно кол проглотила. Тонкие смуглые руки удобно устроились на её ровном, как стол, животе.