– Не, друг, самые красивые – это в Польше.

– Ты там был?

– Нет, но люди говорят…

Эппл принесла мне стакан:

– Vodka without ice and soda – сказала она. – Arkariba with pepper.

– Good snack, – говорю я, – перец мне нравится, спасибо.

Что за овощ эта аркариба, я не знаю. Напоминает наш огурец из бочки. Но вкусно.

Уходя, Эппл коснулась бедром моего плеча и, как бы невзначай, провела ладонью по волосам. Пальцы у неё лёгкие, как ветер.

Самбун, заметив это, сказал:

– Будь с ней осторожней.

– ?

– У Бармена под стойкой есть помповое ружьё.

– Даже не думал об этом, – ответил я.

В баре становится шумно. На экране телевизора два худых парня сражаются на боксёрском ринге. Каждый норовит ударить соперника пяткой в ухо. Посетители болеют за спортсмена в красных трусах и с восторгом приветствуют каждый его финт. Когда боец победил, поднялся невообразимый гвалт. Мы с Сомбуном звякнули стаканами.

– Муай Тай! За победу!

– За победу!

Я угощаю Сомбуна сигареткой. В моей компании он никогда не курит свои. Вместо благодарности он говорит:

– Видишь куин, там, у стойки?

– Вижу.

За стойкой, на высоком стуле сидит девушка. Тонкая, в красном платье с глубоким вырезом на груди. С улыбкой она смотрит в нашу сторону.

– Ты её знаешь?

– Нет, – говорит Сомбун, – раньше я её не видел.

Наверное, мы неприлично долго пялились на девушку. Не дождавшись приглашения, она соскользнула со стула и направилась в нашу сторону.

– Привет, парни! – сказала она на тайском. И по-английски: – Угостите девушку колой?

Сомбун довольно осклабился и посмотрел на меня. Я протянул ему бумажку в сто бат.

– Оранж, спрайт, банана? – любезно спросил Сомбун.

– Оранжад-порт и немного виски.

Девушка опустилась в плетёное кресло и пристроила сумочку на коленях. У неё был правильный овал лица, тёмные глаза и чуть широкий носик. Пухлые губы намазаны красной помадой. На смуглом лице они выделялись не слишком.

– Ради, – сказала она и ткнула себя пальчиком в грудь.

На её запястье брызнули искрами жёлтые кольца.

– Серж, – говорю я. – Ты из Багли?

– Нет, из Бангкока, – ответила девушка. – Я там учусь на медсестру.

– Здесь у тебя парень?

– Тоже нет. Здесь живёт моя подруга. Она приедет завтра.

Вернулся Сомбун. Он принёс два стакана. Один маленький с виски и большой фужер со сложным коктейлем. Фужер украшала долька лимона и какая-то ядовитая зелень. Я осторожно отношусь к таким изыскам – мой евро-желудок не всегда ладит с местным компотом.

– За что пьём? – спрашиваю.

– За любовь! – говорит Сомбун.

– For big love! – поддержала его Ради.

На экране телевизора появилась улыбчивая тайка. Показывали берег и джунгли, взлохмаченные тайфуном Бэтти. Вдрызг разломанные хижины и пальмы, завязанные в узел. Хозяйка Эппл убавила звук в телевизоре и включила музыку. «You are my destiny…» – пел саксофон человеческим голосом. На танц-поле обнялись первые пары.

– Потанцуем? – спросил я Ради.

Девушка улыбнулась и протянула мне руку. Прикосновение ладони говорит мне больше, чем улыбка или даже глаза. Ощущение гибкой податливой ветки в моей руке.

Ради была лёгкая, как пёрышко. Она жила в танце и чутко отвечала на мои неловкие па. Я чувствовал её дыхание, запах волос и биение сердца. Джунгли на стенах утрачивали очертания, расплывались и покачивались в такт с музыкой. Я не заметил, когда умолк саксофон.

Мы вернулись к своему столу. Сомбун уже исчез, присоединившись к компании рыбаков.

– Что тебе заказать? – спросил я девушку.

– Я выберу сама.

– О’кэй, – я протянул Ради бумажку в двести бат.

– Ты очень богатый, – сказала она и пошла к стойке бара.

Из бара мы вышли вместе. Скинув обувь, мы шлёпали босыми ногами по кромке прибоя. Ради кружилась и танцевала под шелест волн.