– Глюк, тебя! – злорадно прошипела вредная отличница Верка Лямина.

– Изобразите нам, Евгений, структурную формулу синтеза ДДТ, – объявила приговор Надежда Афанасьевна. – За верный ответ получите верные пять баллов!

Отхватить у Зельцер пятёрку, это всё одно, как стать героем Советского союза, вернувшись живым из космоса.

Учительница уже объяснила аудитории, что ДДТ – это банальный дуст, которым травят тараканов и полевых вредителей. При этом скороговоркой озвучила формулу ядовитого порошка: «Дихлордифенилтрихлорметилметан».

Женя вздохнул и начал выбираться из-за стола. По пути к эшафоту зацепил локтем и опрокинул штатив с пробирками. Приговорённый к экзекуции этого даже не заметил.

Химичка уже предвкушала свой триумф – ещё раз показать миру, какие мы законченные балбесы и не годимся решительно ни для чего.

Но, к всеобщему восторгу, через семь минут формула была готова. Со всеми валентными, ковалентными и прочими связями. Женя стоял у доски, вытирал руки пыльной тряпкой и застенчиво улыбался.

– В жизни всегда есть место подвигу! – озвучили молодёжный лозунг отличница Лида Шварц.

– Пять баллов, Клюкман! – сказала изумлённая химичка.

– Ничего сложного, – объяснил мне потом Клюкман. – Я автоматом запомнил название формулы – дихлор дифенил три хлор метил метан. А зная валентные связи, нарисовать формулу – пара пустяков.

Десятилетку я закончил легко. По точным наукам в аттестате были четвёрки, по не точным – все тройки.

Клюкман получил отличный аттестат, который портила единственная тройка по литературе. Он не осилил «Войну и мир», совершенно не представлял, кто и зачем поднимал «Поднятую целину» и не догадывался «Кому на Руси жить хорошо». Клюкман смутно подозревал, что Анка-пулемётчица и Анна Каренина – это одна женщина.

По Маяковскому остро встал вопрос – кем быть?

– Мы будем осваивать просторы родины, начиная с провинции, – однажды сказал мне Клюкман. – А где сейчас крутятся большие бабки?

– В Газпроме, Женька.

– Ты прав, как всегда. Но там у Шмуллера – есть свои дети. Надо рвануть на Восток и заняться автомобильным бизнесом. А для начала стать моряками, чтобы попасть в Японию.

– Романтика!

– Какая к чёрту романтика?! Бизнес и ничего кроме!

Мы сели в поезд и с тридцатью рублями, зашитыми в трусы, отбыли в город у моря. Глядя из окна на пролетающие вёрсты, я понял, что наша провинция жутко длинная и дикая на востоке.

Дед-попутчик сказал на это: «За Уралом у нас два человека на один квадратный километр. И оба пьяные!»

Владивосток поразил меня необычным холмистым пейзажем и красивыми девушками. В Киржачах у нас ровное место и, как мне казалось, солнце восходит не с той стороны. И не туда заходит.

В комнате «абитуры» нас было пятеро. Народ со всех концов Союза. Были зубрилы и тихони, маменькины сыночки, которые не умели матом, были пацаны, уже считавшие себя лихими мореходами. К началу экзаменов прибыли два взрослых парня в военной форме и с нашивками сержантов. Они были вне этикета и поступали в «бурсу» без конкурса.

Неделя в абитуре пролетела быстро. Это время я потратил на изучение города и впервые искупался в море. Море и вправду оказалось солёным и плавать в нём было гораздо легче, чем в нашей речке. Когда я выбрался на берег, пошёл мелкий дождь. Дождевая вода стекала по щекам и, попадая на губы, тоже казалась солёной. Неужели и дождь здесь солёный?

На третий день я впервые ощутил ужас одиночества. Это случилось после кино. В кинотеатре «Океан» показывали заграничный фильм «Окно в спальне». Закончился сеанс, с толпой зрителей я вышел из зала. Уже наступили сумерки и в домах зажглись тёплые огни. В окнах мелькали уютные тени, в кафе «Лотос» звучала музыка. И тут накатило! Я один, в чужом городе. И никому я тут нафиг не нужен. Я заплакал…