Иногда в моменты какого-то просветления из глубин подсознания выплывали лица и имена. Я пыталась описать этих людей Марку, но он смотрел на меня недовольно и делал вид, что ничего о них не знает. 

     То, что он именно делает вид, то есть обманывает меня, я поняла не сразу. До меня вообще очень плохо "доходило". И иногда я сомневалась, где настоящее - в этой комнате с Марком или во снах, ярких, странных, но совершенно незапоминаемых мною. 

     В обед третьего дня Марк, как обычно, положил мне в рот таблетку и потянулся за стаканом с водой. Именно в этот момент где-то в другой комнате зазвонил его телефон. И, наверное, это был очень важный для него звонок, потому что обычно Марк помогал мне запить лекарство, но в этот раз просто сунул в руку стакан и чуть ли не бегом бросился прочь из комнаты, плотно прикрыв за собой дверь. 

     Стакан, неожиданно оказавшийся у меня, показался очень тяжелым, рука дрогнула, проливая воду на одеяло, которым я была укрыта, на ночную рубашку! От неожиданности и испуга я поперхнулась, кашлянула и таблетка, выскочив изо рта, улетела куда-то далеко. С трудом дотянувшись до тумбочки, чтобы поставить стакан, я приподнялась на кровати и внимательно осмотрела пол, но нигде не увидела злополучную таблетку! Может быть, она под шкаф закатилась? 

     С сомнением смерив взглядом расстояние до шкафа, я подумала, что столько сил, чтобы хватило до него добраться, у меня просто нет! И решила сказать Марку, когда он вернется, чтобы дал мне другую таблетку взамен этой. 

    Увидев меня мокрую он был не доволен. Нет, он был в ярости! 

     - Ася! - закричал, стягивая с меня одеяло. - Ты точно ребенок неаккуратная! Между прочим, у меня куча дел! Мне некогда с тобой возиться. Я и так все забросил из-за тебя! Как ты умудрилась облиться? 

     Мне было стыдно. И даже немного страшно - его красивое лицо побагровело, последние слова цедились сквозь зубы, а на виске бешено билась жилка. Сказать о таблетке я просто не рискнула. Как не рискнула и как-либо оправдаться. 

     Сменив пододеяльник и махнув рукой на мою мокрую рубашку, Марк буквально сбежал на работу. Я легла в кровать и оттуда слушала, как повернулся ключ в замке входной двери. 

    Я не хотела спать... 

    С трудом переборов головокружение, поднялась с постели и встала рядом, держась одной рукой за стену - память, похоже, возвращаться не собиралась, и нужно было ей как-то помочь. 

     Первым делом подняла вверх ночную рубаху и осмотрела тело. Синяков было много - на лодыжках, на коленях, на бедрах и даже с внутренней их стороны. При надавливании они болели, стоять было тяжело - ноги ныли, колени подгибались, к горлу подкатывала тошнота, хоть съела я всего лишь несколько ложек лапши на курином бульоне. 

    На животе расплылась синюшная с желтоватыми краями гематома, растекающаяся от пупка влево, размером с два моих кулака. Весь живот ощутимо болел. Прикоснуться к нему было невозможно. 

    Очень хотелось найти зеркало и посмотреть на свое лицо. Но тело стремительно уставало, голова, как на каруселях, кружилась, и я с трудом фокусировала взгляд. Ноги быстро тяжелели, и чтобы не упасть, я побыстрее улеглась обратно в постель. Лежала долго, набираясь сил и решимости попробовать ещё. Во второй раз процесс шел значительно быстрее. 

     Четыре шага до балконной двери. "Странно, - подумалось так, будто я что-то в этом понимала. - Почему выход на балкон находится в спальне? Он же в зале, в гостиной, должен быть? "

     Дверь легко поддалась. Я медленно выползла на балкон, цепляясь здоровой рукой за все, что попадалось на пути. И остановилась, с наслаждением вдыхая уличный воздух - окно на балконе было открыто.