Мать Инга, симпатичная черноволосая женщина с пронзительными, холодными, голубыми глазами не передала дочери своей твердости и целеустремленности. И очень сожалела об этом, порой даже кричала во все горло, что ей придется тянуть свое дитя всю жизнь, как и ее отца. Вот так. Инга не любила дочь, не любила мужа, не любила себя. Она любила цели, деньги, стабильность. Последнее же оказалось очень раздутым и точно неопределенным. Почему? Да потому что не первый заработанный ею миллион, не десятый, не сотый не смог полностью оправдать это слово в ее представлении. Инге было все мало, она шагала по головам, скидывала в пропасть без особых угрызений совести любую живность, что стала на ее пути. Нечаянно или намеренно, не важно. И по сей день, беспринципная бизнес леди ненавидит всех и вся. Богатство ее не успокоило и не удовлетворило.

Уже, как пару лет Аня не общалась с родительницей вообще. Только если с отцом, которого она сильно любила и жалела. Мягкий, симпатичный мужчина стал уже совсем седой, хотя тому было не больше пятидесяти пяти. Он не смотря не на что, всю жизнь был предан тираничной жене, помогал управлять Инге в ее бизнесе, и все еще продолжал безгранично любить свою супругу. Инга из – за свойств своего отвратительного характера периодически гнобила и угнетала морально супруга, однако несмела его отпустить. Плюясь ядовитой слюной, она продолжала цепко удерживать мужчину рядом, потому что знала, что только он сможет ее выдержать. Только Геннадий сможет вовсе, и забыть об упреках и последующих обидных высказываниях, сказанных в очередном приступе беспричинного гнева. Ее Геннадий был мальчиком для словесного избиения и самым драгоценной отдушиной, когда она осознавала, что является ничтожеством, несмотря на все свое богатство, и показного уважения коллег.

Теперь вы вполне можете понять, почему прошлое так спешно утилизировалось из воспоминаний Ани. Сработал инстинкт выживания и постарался подтереть, то, что уничтожало хозяина изнутри своей токсичностью. Ведь накопленные психологические проблемы, выдаваемые ей матерью, оседали невидимой дымкой на душу и знатно гробили ей психику. И сейчас ее беспокоило одно, оно сковывало душу той знакомой ледяной дымкой и душило, душило, не перекрывая дыхательные пути. Она ощущала те стальные, беспощадные руки на своем горле, как в детстве. Мать была далеко, мало того, что они не общались пару лет, до этого встречи происходили редко и Аня не позволяла матери коснуться ее сердце своим змеиным, ядовитым языком. Тогда почему эти стальные путы крепко держали ее за горло и несли по жизни? Она в ловушке, вся жизнь в ловушке и лжи? Или просто больна? Бесповоротно психически больна? Сердце терпимо, но мучительно сдавливали сомнения и боль. Анюта поморщилась все еще пялясь в окно и мимолетно задумалась еще о том, что уже вечер, а ужасающих видений не было. Это дополняла уверенности, что лекарства, которыми пропитан ее организм успешно выходят и отрезвляют голову. В скором времени она поймет всю трагичность и безысходность ситуации?

Девушка уставилась на свои ноги, худые, прямые палки в тонких серых штанах, сейчас они казались ей не своими. Она почти поверила, что пока находилась в коме, ей пересадили чужие, женские и максимально похожие, чтоб никто не заметил подмены. Эти бредовые мысли на мгновения показались ей логичные и вполне оправдывающие сложившейся их статус. Нижнею часть тела невозможно пересадить так, чтоб она функционировала, как своя. Ну, по крайней мере, Аня еще не слышала о таком рывке в медицине. Медленно и достаточно доходчиво разум в конечном счете доказал неадекватность и даже нежизнеспособность ранних умозаключений. Однако это помутнения лишний раз доказало, что с сознанием женщины что – то произошло. И не важно: болезнь это или временное, побочное действия многочисленных препаратов, которыми длительное время в неограниченных количествах вливали в нее. Это ее пугало, жутко и часто. Это значительно тормозило ее восстановления.