В следующей гостинице меня встретили по-другому. Портье сразу же позвал управляющего, мы сели за стол, в дальнем от входа холле, и мне принесли чай. Быстро выяснив, сколько потребуется номеров и на какой срок, он лишь попросил меня принести гарантийное письмо от Торгпредства о том, что по окончании конференции оно обязуется оплатить все необходимые расходы.

Тут я решил совместить свои личные интересы со служебными. Дело в том, что я когда-то написал три статьи по лингвистике. Все они касались порядка слов в арабском литературном языке, теме моей дипломной работы. Одну напечатали ещё в студенческом сборнике, другую (после окончания института) – в «Вестнике МГУ. Серия: Языкознание», а третью предложили опубликовать в виде тезисов, но я тогда проходил срочную военную службу в Сирии, приехал в отпуск, и у меня не было времени этим заниматься (получить разрешение в Главлите и т.д.). Теперь же я написал жене, чтобы она прислала мне из Москвы нужные материалы. Я собирался подготовить доклад «Вопросы изучения порядка слов русской речи в арабской аудитории» и выступить с ним на конференции (впоследствии он вошёл в сборник, который я получил наряду с другими участниками), состоявшейся 19-22 января 1990 г. Все русисты, которые прибыли в Дамаск, благополучно расселились в гостинице, поэтому я мог спокойно присутствовать на заседаниях разных секций. На конференции я встретил свою бывшую преподавательницу, красивую армянку с чарующей улыбкой, благодаря которой на 2-ом курсе ИСАА при МГУ я полюбил не дававшийся мне поначалу арабский.

Через год похожая конференция была проведена в Институте русского языка (в г. Телле, возле Дамаска). На ней я выступил с другим докладом, носившим такой же сравнительный характер. Руководитель контракта преподавателей, работавших в институте, дал мне свой московский телефон, чтобы я позвонил ему насчет планировавшегося сборника. Но когда я вернулся в Союз и связался ним, он сказал, что денег на издание его нет и вообще им сейчас не до этого. Больше статей и докладов по лингвистике я не писал и всякие мысли о кандидатской диссертации отбросил: мне, как и большинству жителей бывшего СССР, надо было решать не научные, а экзистенциальные проблемы.

Падение с Гур-Эмира

Однажды зашёл разговор о прекрасном узбекском фильме «Влюбленные», и я вспомнил, как приезжал в Ташкент и Самарканд с делегацией Общества слепых Туниса после работы на Олимпиаде-80 и перед началом 10-месячных курсов в «Интуристе». Это была уже моя третья делегация, которая приезжала по приглашению Всероссийского общества слепых. В других комитетах, даже в ЦК КПСС, мне платили 3 руб. в день, а здесь – 20, потому что это была хозрасчетная организация.

Руководителем тунисской делегации был зрячий – весьма скандальный человек. В Москве он требовал, чтобы меня заменили на женщину, а в Ташкенте – оплаты его международных телефонных переговоров. В Ленинграде он не просыхал, и я боялся, что его снимут с рейса. Выглядел он, как зомби из «Ночи живых мертвецов». Правда, по возращении в Москву он смягчился и даже подарил джинсы, которые вначале пытался мне же продать.

В Ташкенте к каждому из нас приставили по девушке. Они везде ходили с нами под руку и даже за столом сидели рядом. На них были одинаковые яркие национальные платья. Ко мне тоже приставили симпатичную девушку, хотя я сказал, что не слепой, а только близорукий. Она была очень мила и даже перед отъездом подарила мне бижутерию для жены.

В Ташкенте были официальные встречи (ещё нам показали старый город, но мечеть Хазрети Имам и два медресе мы увидели только снаружи), а в Самарканде культурная программа – посещение обсерватории Улугбека, Регистана и мавзолея Тамерлана (Гур-Эмира). В последнем месте, о котором и так ходили зловещие разговоры, у нас произошло ЧП. Я вышел подышать воздухом через боковой проход и вдруг услышал, что кто-то снизу зовёт меня на помощь. С делегацией по маршруту поехал наш слепой журналист. Он вышел на улицу тем же путём, что и я, и упал с высокого каменного куба на землю. Как он ушёл от единственной среди сопровождающих высокой девушки, я так и не понял. Носилки с ним внесли через задний вход маленького самолетика и поставили в проходе. Всю дорогу он стонал. В Москве оказалось, что у него перелом бедра. Вот так печально завершилась наша поездка.