Здесь, читатель, я не выдержал и громко расхохотался, взорвав сонную атмосферу полковничьей гостиной. Ну что за безумец этот По! Решиться говорить такое в Вест-Пойнте – том самом месте, которое генерал Арнольд когда-то намеревался сдать войскам короля Георга[39] и наверняка бы сдал, если б не арест майора Андре… Эта история По явно выходила за пределы здравого смысла.

Конечно, сочинитель подобных историй не мог рассчитывать на благосклонность Сильвейнуса Тайера. Губы полковника стали совсем тонкими, а глаза приобрели голубизну льда. Повернувшись к Хичкоку, он сказал:

– Вы забыли упомянуть самую интригующую из историй По. Он же называет себя убийцей.

Мы надолго замолчали. Хичкок глядел в пол, морща не только лоб, но и все лицо.

– Полагаю, джентльмены, вы не поверили в эту выдумку, – наконец сказал я. – У меня просто в голове не укладывается, чтобы этот человек мог лишить кого-то жизни.

– Если бы я поверил в этот бред, то немедленно выгнал бы его из академии, – резко ответил Тайер.

Он схватил чашку и залпом допил остывший чай.

– Вопрос в том, верите ли в это вы, мистер Лэндор.

Тайер водрузил чашку себе на колено, откуда она тут же покатилась вниз, однако полковник успел ее подхватить, не дав упасть. Потом он слегка зевнул и сказал:

– Если уж вам так хочется заполучить По себе в помощники, может, вы пойдете и спросите его согласия?

30 октября

Теперь, когда пыль моих споров с Тайером и Хичкоком улеглась, оставалось единственное – подступиться к кадету По. Капитан предложил зазвать его куда-нибудь на чердак и там устроить тайную встречу. Я придерживался противоположного мнения: лучше действовать на виду у всех – так мы лучше сумеем скрыть наши истинные намерения и избежим ненужных подозрений. Хичкок согласился, и в среду утром мы с ним неожиданно явились в класс преподавателя Клодиуса Берара, где в числе прочих кадетов занимался и По.

Мсье Берар родился и вырос во Франции. Служба в наполеоновской армии не привлекала молодого француза, и он освободился от воинской повинности вполне законным способом, наняв себе замену. Все шло прекрасно до тех пор, пока человека, пошедшего служить вместо него, не убило в Испании пушечным ядром. Над мсье Бераром вновь нависла угроза армейской службы. Быстро сообразив, что к чему, он собрал вещички и спешно отплыл в Америку. Оказавшись по другую сторону Атлантического океана, мсье Берар стал зарабатывать преподаванием родного языка сначала в Диккинсоновском колледже[40], а затем в Военной академии. Должно быть, этот француз не раз задумывался об иронии судьбы, которая все равно привела его в армию. Конечно, служить в тишине Гудзоновских нагорий было куда приятнее, чем в каком-нибудь пехотном или артиллерийском полку, ведущем боевые действия. Но иногда мсье Берару становилось невыносимо слушать, как американские оболтусы безбожно перевирают французские слова. Тогда он начинал сомневаться: стоило ли покидать родину? Может, опасность была не так уж велика и он поторопился? Эти мысли то затихали, то вновь будоражили разум мсье Берара, отчего его зрачки всегда излучали какое-то беспокойство.

Увидев вошедшего коменданта, француз проворно вскочил на ноги. Кадеты, сидевшие на простых скамьях без спинок, тоже шумно поднялись. Хичкок разрешил им сесть. Мы с ним разместились на такой же скамье, поставленной возле самой двери. Мсье Берар приподнял свои тяжелые, с синеватыми прожилками, веки и устремил глаза на кадета, что стоял посреди класса. В руках у того была книжка in quarto[41] в красном кожаном переплете.

– Продолжайте, Планкетт, – сказал француз.