Ольга улыбнулась.

– Вы зря смеетесь, – нарочито строго произнес Фишман. И с интонациями фавна, добавил: – Я ведь не певун и плясун, а наоборот, плевун и писун.

Стало ясно, что он не пропустит ни одной юбки, если сочтет ее достойной внимания.

«Фавн», не тратя времени на разговоры, достал из портфеля блокнот, вырвал листок и записал: «Завтра, сквер у Большого театра, 19.00». Ольга кивнула, а он чуть не испортил впечатление:

– Я ведь настоящий коммунист…

Увидев реакцию («подумаешь, в этой поликлинике все такие»), задорно улыбнувшись, добавил:

– … хоть и беспартийный. Не торопитесь с выводами, завтра объясню.

Заинтриговал.

К месту встречи прибыл на черном ЗИМе с персональным водителем. В светлом костюме, в петлице знак лауреата Госпремии СССР, с букетом гвоздик, был неотразим. Остроумен и начитан, галантен и мил. Целуя Ольге руку, пошутил – программа на сегодня составлена, завизирована и обсуждению не подлежит. Вечер начался в Большом театре. К началу спектакля опоздали, но тут же появился администратор, лично провел в ложу. Давали «Царскую невесту» Римского-Корсакова, но после первого акта не выдержали, сбежали. Тяжелые декорации, строгие лица солистов и серьезная музыка не отвечали настроению.

Продолжили в ресторане Всероссийского Театрального Общества (ВТО) на углу Горького и Пушкинской площади. За соседними столиками Ольга видела знакомые лица – звезды советского театра и кино, расслабленные, в неформальной обстановке. Сюда не пускали посторонних, не было случайных людей не из мира искусств, но то, как проверяющий пропуска засуетился, ясно давало понять – перед Фишманом открываются любые двери.

Через много лет Михаил Берг тоже полюбил бывать там, где его родители впервые оказались вместе. По его просьбе, они даже показали ему на столик в уголке. Он и сам частенько заглядывал туда, пока, уже после перестройки, заведение не сгорело вместе со зданием.

– Это единственный ресторан в Советском Союзе, где спиртное продается без наценки, – объяснил Лазарь Ольге. – Руководителям ВТО удалось убедить правительство, что большинство актеров слишком мало зарабатывают. Так и есть: средняя зарплата «театрального» – девяносто рублей, не разгонишься.

И обратился к официантке Маше:

– Привет, муж вернулся? Нет? Не волнуйся, через пару дней объявится, как всегда. А нам, пожалуйста, салат «Планета», паштет, поджарку «по-суворовски» и коньяка армянского: моя дама – наследник Парацельса, вина не пьет.

По залу шел сутулый человек с острым умным лицом. Было видно, что он подшофе. С кем-то чокнулся, выпил рюмку, подошел к столику Фишмана.

– Лазарь, привет, какая красивая спутница.

– Знакомьтесь, – приветливо улыбнулся Фишман, – Ольга Берг, поэт Михаил Светлов. Выпьешь с нами?

Кто же потом, через время, напишет Евгений Евтушенко?

– Разве по пятьдесят, – Светлов улыбнулся. – И только потому, что с тобой такая красавица. Пусть вам вместе с Ольгой будет хорошо.

Он приветственно поднял рюмку, пошел своей «Аллеей Роз» к следующему столу.

– «И, в гроб сходя, благословил», – Фишман грустно процитировал Пушкина и пояснил:

– Миша тяжело болен, его не спасти. И заработков у него уже почти нет. Вот обходит здесь знакомых, многие его угощают, понимая, что нельзя. Да и он знает. Его все любят. И как поэт он недооценен.

– А почему ты называешь себя «коммунистом»? – не выдержав, спросила Ольга.

– Потому, что пока все строят коммунизм в одной, отдельно взятой, стране, для себя и своих близких светлое будущее я уже построил, – серьезно сказал Фишман и посмотрел Ольге Берг в глаза.