– Знаешь, Слава, – тихо проговорила средняя сестра, сжимая ее ладонь, – я верю, что правильно узелок тот завязан. А что касается Недолюшки… Сама ведь ведаешь, сестры повеселиться любят. Клубками обмениваются. Глядишь и Долюшка заберет твой клубок себе. Да и Ладушка в обиду не даст. Зря что ли обереги ее носишь, да на капище бегаешь?

Уголки губ Всеславы дрогнули, и она посмотрела на сестру.

– Только я ждать не буду, Жура. Сама свою судьбу в руки возьму. Не дам Недоли веселиться. Сама клубок у нее вырву.

Журавушка с удивлением посмотрела в расстроенное лицо сестры. Что она задумала?

– Спорить с Макошью? Глупо. Она все по своему сделает, – отозвалась Журавушка, – а гневить ее, себе хуже делать. Рассердится, кинет нити, спутаются. Поди потом расплети…

– Расплету, Журавушка, расплету. А за любого бороться буду. И за воя этого не пойду!

– Да забудь ты о Усладе! – воскликнула Жура. – Что ты задумала?

Всеслава подскочила и прошлась вокруг дерева. Остановившись опять рядом с сестрой, посмотрела на неё сверху вниз. На ее губах расцвела улыбка. В глазах загорелись искры надежды.

– Тятенька сказал, что ему князь жениться наказал. Меня он не видел. А какая я, ты и сама видишь. Ни один парень на меня не смотрит. Приедет жених мой и откажется от меня. Слышала, как об их женщинах купцы на рынке отзываются? Темноволосые с белым, как у лебедушки лицом и огромными темными глазами, в которых скрыта тайна? Ночами с мужчинами ласковы да нежны. А многие из них, наравне с мужчинами и на конях скачут и в бой идут. А я что? Серая, невзрачная. Кроме работы по хозяйству ничего и не умею. Да и на лошадь никогда не садилась. Где уж мне с их девицами тягаться. Вот увидишь, Жура, откажется он от меня.

Сестра покачала головой, припоминая слова тятеньки.

– Дурная ты, Славка. А старшая. Ты хоть внешностью не вышла, зато духом сильна. Воину этому можешь под стать оказаться. Да и в глаза твои глянет и покой потеряет.

– А что мои глаза? Обычные, – пожала плечами Слава, вновь усаживаясь на траву, – скажешь тоже.

– Ты себя со стороны видела? Особенно когда с тятей споришь? Ты вся словно преображаешься. Глаза горят. Щеки, как маков цвет. Вся такая, подбираешься, как волчица перед прыжком. Не узнать тебя становится, Слава. А ты говоришь – серая…

Слава рассмеялась, откидываясь на теплую землю и вытягивая руки над головой.

– Смешная ты, Журавушка. Глаза горят. Они блеклые у меня. Гореть не чему.

Сестра с улыбкой посмотрела на нее.

– А если понравишься ему? Что делать будешь? – хитро прищурившись спросила Жура. Слава потянулась, глядя на медленно плывущие по голубому небу перистые облака.

– Прямо ему скажу, что люб мне другой. Попрошу отказаться от меня.

Журавушка вновь припомнила слова отца и вздохнула. Зря сестра на это надеется. Вряд ли этот воин пойдет против воли князя. А значит придётся сестре на Любомир скоро идти. А там, смотришь и они с Малушой замуж пойдут.

– Думаешь откажется? Ведь против князя идти придётся. На это не каждый решится. – Журавушка сорвала несколько травинок и сложила их вместе, начиная плести венок, – к тому же тятенька торопится. Видимо к Купале отдать тебя ему желает.

– До Купала времени мало, – согласилась с ней Всеслава, – надо с Волхвом поговорить. Попросить, чтобы срок долгий дал. Хотя бы до вересенья (сентябрь). А уж после и видно будет…

– Глупая ты, Славка. Волхв богов слушает. И сделает он, как ему велено будет. Тебя он даже слушать не станет.

Слава сникла, обречено глядя на сестрицу. Права она. Да только сдаваться ей не хотелось.

-Я все равно к нему сбегаю, – переведя погрустневший взгляд вдаль проговорила Слава, – попрошу у богов спросить о суженном. И знаешь что? Я к нему прямо сейчас пойду. Чего тянуть- то?