– Поверить не могу что все так бедны.

– Да, богатство здесь только внешнее. У людей нет душ, они теряют их, не получив. Такое уж тут общество. Возможно это потому, что здесь никто не верит в Бога, но лично я в это не верю.

– Откуда ты? – спросила я, не имея возможности оторваться от космоса. – Ты ведь явно не отсюда.

– С чего ты взяла?

– Ты не такой как все, и Пауль тоже. Вы не отсюда.

– Просто мы боремся и потому не такие как все.

– Нет. Если бы это было так, то вам пришлось бы бороться с пеленок. Зомбирование этого общества слишком велико.

Йен предпочел промолчать. Завидую этому его качеству, его молчание таково, что, услышав его больше не хочется ничего спрашивать, его молчание громче любого крика.

– Возьми, – попросила я и протянула ему книгу.

– Не стоит.

– Прошу тебя.

Он посмотрел мне в глаза так, как никто никогда не смотрел. Я ни у кого ни разу не видела такого взгляда: он смешивал в себе просьбу пожалеть его, настойчивость, в то же время неуверенность и тоску, усталость, вызывающую жалость. Я бы пожалела его, но мне очень хотелось посмотреть на его душу, на внутренний мир.

– Нет, прости… Пока не стану.

– Почему?

– Тебя напугает то что ты увидишь. Не стоит.

– Что может напугать меня больше чем этот мир?

– Именно моя душа и может.

– В твоих глазах я вижу, что она не может быть ужасна.

– Это оболочка, маска. Что за ней ты не догадаешься никогда. А когда увидишь, то навсегда пожалеешь об этом.

– Не пожалею. Я хочу видеть ее! – я начала впихивать ему книгу, тот захлопнул ее.

– Я сказал: не стоит, – и протянул закрытую ее мне.

Я открыла ее снова: просто книга с белыми чистыми листами.

– Как ты это сделал? – я недоумевая крутила книгу. Обложка тоже была чиста, как только что выпавший снег.

– Я же говорил, что на изучение этой книги у тебя уйдет много времени, – тот улыбнулся. Он был так рад тому что «сделал» меня, наверное, в этот момент я была как обезьяна, которая никак не может понять, как надеть эти очки.

Он еще немного по улыбался и сказал:

– Все зависит от приказа желания.

– Это как?

– Ну вот смотри, – тот взял книгу. – Что ты хочешь увидеть в объемной голограмме?

– Можно все что угодно?

– Абсолютно. Все, на что способно воображение. Именно поэтому эта штука запрещена, ведь она именно воображение и развивает.

– Хочу увидеть там зимний город. Тот город, к которому я привыкла.

Не прошло и секунды как он открыл книгу: моя родная улица до полуметра засыпана пушистым, мягким снегом, в который так и хочется с разбегу прыгнуть. Дети катаются на санках, играют в снежки, и даже взрослые не могут удержаться чтобы не кинуть в коллегу хорошенький кругленький снежок.

– Ты можешь смотреть на это вечно. Дети не устанут веселиться, для них нет ни школы, куда нужно ходить каждый день, ни уроков, которые надо делать вместо того чтобы просто веселиться с друзьями. Взрослые никогда не вернутся на свою скучную работу, не будут выслушивать злого, подлого шефа, которого интересует только собственная выгода, просто потому, что сейчас кто-нибудь хорошенько зарядит ему в голову снежком и веселье продолжится, надо ведь отыграться. В этом маленьком мирке, который ты создашь, не будет места грусти и жестокости. Я очень часто создавал его в этой книге чтобы окончательно не сойти с ума от печали, осознавая ужас этого мира. Теперь этот мирок твой, я дарю его тебе.

Я была тронута до глубины души и уже понемногу представляла какой может быть его душа. У меня в голове не укладывалось что она может быть так ужасна, как он описывал.

Слушая его монолог так хотелось обнять этого бедного парня, который так хотел казаться сильным все это время, а ведь на самом деле он беззащитен не меньше меня. Какая же цель у него в жизни? За что он борется с зомбированием? Почему просто не сдастся? Мне казалось, что он сдерживает слезы и, сама того не понимая, я делала тоже самое.