Матушка Агафия ответила, что она лишь просит, а «Царица Небесная Сама тогда наставить его изволит».

Старцы уехали. На обратном пути 13 июня они поспели как раз к погребению ее. Отслужив литургию и отпевание почившей старицы, они хотели было направиться в Саров. Но шел сильный дождь; о. Пахомий задержался. Святой же иеродиакон Серафим по своему целомудрию и тщательной бережливости духовной не остался даже на поминальный обед в женской обители, а тотчас же после отпевания, несомненно, с благословения отцов, знавших его духовное трезвение, пешком ушел в свой монастырь под дождем.

Дивны и несоизмеримы Божии угодники! Кто бы иной так поступил? Какая сила и решимость! Какая предосторожность! И это у него, ангелоподобного Серафима…

Но многим ли известен другой, еще более поразительный и поучительный факт: сей святой угодник, можно сказать, духовно родивший Дивеевскую обитель и насельниц ее, после этого единственного случая никогда больше не был там!.. А созидал и управлял всем за 12 верст из

Сарова!.. Событие – просто непостижимое и для других невозможное…

Да, непросто люди становятся «святыми». Даже говорить о них трудно и стыдно нам, грешным. А подражать им – ни сил не хватит, ни даже вполне представить их подвигов немыслимо. Это особые люди… Это великаны небесные. Гиганты духа. Это – не нашего роду, земного, грешного, немощного…

…Прошло почти 7 лет монашества и диаконства о. Серафима. Отец Пахомий приближался уже к смерти. И еще при жизни своей он хотел видеть своего возлюбленного сомолитвенника в полной иерейской благодати.

Вместе со старшей братией, которые тоже видели подвиги и святое житие молодого инока, о. настоятель обратился с ходатайством о рукоположении его в сан иеромонаха к Феофилу, епископу Тамбовскому, в епархию коего переведен был тогда Саровский монастырь. И 2 сентября 1793 года пламенный Серафим получил новую благодать от рук сего святителя.

Казалось бы, что теперь перед ним открывается более широкое поприще служения и монастырю, и братии, и богомольцам. Но загоревшаяся сильным пламенем любви к Богу душа не может успокоиться и остановиться на пол пути.

«Бог есть огнь, – говорит батюшка, – согревающий и разжигающий сердца и утробы».

«Стяжавший совершенную любовь существует в жизни сей так, как бы не существовал, ибо считает себя чужим для видимого, с терпением ожидает невидимого. Он весь изменился в любви к Богу и забыл всякую другую любовь».

«Истинно любящий Бога считает себя странником и пришельцем на Земли сей; ибо душою и умом в своем стремлении к Богу созерцает Его одного».

Семь лет иночества, большею частию проведенные возле престола Божия, воспламенили в о. Серафиме жажду к боголюбивому уединению в пустыне.

А к тому же и друзья один за другим отходили в иную жизнь, что еще сильнее влекло его к мыслям о суетности этого скоропреходящего мира: о. Иосиф, первый старец его, давно скончался; о. Пахомий теперь готовился к исходу; оставался третий руководитель, тоже горячо любивший преподобного, казначей и старец по постригу, о. Исаия, будущий игумен обители. Отец Серафим и решил воспользоваться его властью для осуществления своего желания, к которому он стремился душою уже давно, – уйти в уединение. Ведь еще в бытность послушником, побуждаемый своим духом и увлекаемый примерами игумена Назария, Марка-молчальника, Дорофея-пустынника, он с разрешения игумена и благословения своего старца Иосифа иногда уходил в лес. Там он в сокровенном месте сделал себе малую кущицу и некоторое время проводил в созерцании и молитве. Здесь он совершал краткое, но многократное правило, «еже даде Ангел Господень великому Пахомию Египетскому»