– Может быть, – единственное, о чем я сейчас думала, это что делать дальше?

В эту минуту связь снова стала доступной, и позвонил Михаил.

– Ты так и не уехала из города? – сразу спросил он.

– Куда мне ехать, если у нас нет денег и негде жить? – с возмущением ответила я. – К счастью, Иван прояснил обстановку.

– Иван часто говорит, чего не следует, я постараюсь сделать так, чтобы тебя перевезли подальше отсюда.

– Ты заботишься обо мне так?

После небольшого молчания, он ответил:

– Я бы этого хотел, – а после положил трубку.

– Дядя снова за свое, – печально ответила дочь.

– Не беспокойся, если он найдет безопасное место, то так и быть, поедем. Это значит, что он заботится о нас обеих, – в этот момент я бы хотела в это верить, а не думать, что это лишь его формальные обязанности: заботиться обо мне, как хотел этого Ламбр.

Единственное, что я могла – это поехать в Гарвард и узнать всю обстановку там. Я не могла оставить Эли тут.

– Нам надо идти в университет, – сообщила я ей.

– Не бойся, мама, мы дойдем, если нужно.

Я обняла дочь, и мы направились в сторону Гарварда. К счастью, мы жили на Кембридж-стрит рядом со станцией метро «Чарльз».

Пара мгновений, и мы были уже перед университетом. Но вокруг было полно военных, а также военная техника. Я начала чувствовать, что я больше нахожусь в Ливане, чем в Бостоне.

Рядом с Гарвардом один из военных попросил показать документы, и я показала еще членский билет Общества, после чего меня с дочерью пропустили к университету.

В самом Гарварде была неразбериха. Похоже, не все понимали, что сейчас происходит. Многие, как я слышала из разговоров, хотели попасть на собрание Общества или лично к Ламбру. Но военные их не пропускали. Впервые за много лет я увидела испуганные лица гражданских…

– Как же все повторяется… – невольно сказала я.

– Как в Ливане? – спросила Эли.

– Да, когда Ливан стали осаждать, и мы решили эвакуировать всех в Бейрут, я видела множества таких же лиц, как тут. Когда люди не понимали, что происходит и что будет дальше. Да, это пройдет со временем, люди привыкнут к обстановке, но я никогда не думала, что увижу повторения этого.

– Сейчас все хорошо, – так успокаивала меня дочь.

Вдруг в толпе я увидела Ивана. Он объяснял, что сейчас все хорошо и что военные тут лишь для безопасности общества.

Я хотела пройти к нему, но народ не давал втиснуться, и я решила не рисковать с дочерью, а просто дождаться, пока люди сами не уйдут.

Хотя Иван объяснил ситуацию, но люди не спешили расходиться, а когда Иван ушел, то военные просто оттеснили всех нас на улицу.

– Похоже, нам надо немного подождать на улице, – сказала я дочери.

Так мы решили прогуляться вокруг университета.

Но вокруг университета было оцепление. Некоторые студенты, не зная новостей, хотели пройти, но солдаты их останавливали. Интересно, а руководство Гарварда знает об этом? Ведь Общество – это лишь политический кружок в стенах университета. Или они заодно с Ламбром?

– Похоже, тут не пройти, – оставалось лишь констатировать мне.

– Мама, пойдем гулять, – смотря мне в глаза, сказала Эли.

– Нам нужно выяснить, что происходит.

– Может, Иван нас видел и еще раз позвонит.

Я задумалась. Иван видел меня и даже на секунду остановил взгляд.

– Хорошо, но давай гулять рядом с домом.

Через некоторое время мы снова были в своем районе.

– Давай прогуляемся по нашим улицам, – предложила я.

Так мы гуляли посреди небольших уличек и среди четырехэтажных кирпичных домов. Было тихо, и едва ли кого-то можно было заметить тут. Машины стояли у домов, как и всегда. В эту минуту я старалась успокоиться и быть достойным человеком перед дочерью. Да, я прошла войну у себя на Родине, но после всех событий и мирной жизни с дочерью я уже перестала ощущать то самое напряжение. Я так расслабилась, что мой отец, а точнее человек, который взял к себе после смерти родителей, отругал бы меня, ведь это он меня воспитывал военным человеком…