», первая форма математической, или символической логики. В свою очередь методы символической логики были применены к анализу основ математики. В результате были предприняты попытки строгой формализации арифметики и геометрии. Все это породило надежду на то, что вообще все научное знание можно формализовать аналогичным образом. Пытаясь решить эту проблему, Рассел столкнулся с парадоксами, которые были известны еще древним. Например, парадокс «лжец» состоит в следующем: «Эпименид-критянин говорит, что все критяне лгут. Но так как он сам критянин, то, следовательно, и он лжет. Значит, критяне говорят правду. Второй вариант парадокса: «Все, что я говорю – ложь, но я говорю, что я лгу, значит, я говорю правду, а если я говорю правду, то значит я лгу»15.

Рассел пытался найти решение этого и других аналогичных парадоксов, создав теорию типов, которая устанавливала определенные правила и ограничения пользования терминами. Он так разъясняет суть этой теории на примере парадокса «лжец»: «Лжец говорит: «Все что я утверждаю ложно». Фактически это утверждение, которое он делает, относится ко всей совокупности его утверждений, и парадокс возникает потому, что данное утверждение включается в эту совокупность». Если бы это утверждение стояло особняком, то парадокса не было бы. Мы знали бы, что в случае его истинности все, что лжец утверждает, ложно. Но когда мы включаем само это утверждение в ту совокупность утверждений, к которой оно относиться, о которой оно говорит, или которую характеризует, только тогда и возникает парадокс. Этого, полагает Рассел, делать нельзя»16.

В своей фундаментальной работе (написанной вместе с Уайтхедом) «Principia Mathematica» Рассел стремится разработать такую логику и такой язык, которые не только полностью исключали бы возможность парадокса, но отвечали бы требованиям самой строгой точности. Основная идея Рассела состояла в том, что в правильном языке предложение не может ничего говорить о самом себе, вернее, о своей истинности. Однако наш обычный язык такую возможность допускает, и в этом его недостаток. Поэтому необходимы ограничения в правилах пользования языком. Разрабатывая свою концепцию, Рассел приходит к выводу, что наряду с предложениями, которые могут быть истинными или ложными, есть и такие предложения, которые не могут быть ни истинными, ни ложными. Такие предложения являются бессмысленными. Эта идея получила дальнейшее развитие у представителей «Венского кружка». Витгенштейн считал заслугой Рассела доказательство того, что «кажущаяся логическая форма предложения не обязана быть его действительной логической формой… Большинство предложений и вопросов по поводу философских проблем, не ложны, а бессмысленны»17. Согласно М. Шлику, проблема сознания – одна из центральных проблем традиционной философии – является псевдопроблемой. Сама категория «сознания» есть не что иное, как досужее «изобретение философов». Философское утверждение о реальности сознания аналогично теологическому утверждению о реальности бога, поскольку оно не может быть удостоверено никакими достоверными фактами.

Новое понимание предмета философии и критика прежнего его понимания с наибольшей отчетливостью были сформулированы Р. Карнапом в статье «Преодоление метафизики логическим анализом языка науки», где он питался доказать невозможность философии в традиционном ее значении, т.е. науки, основной вопрос которой есть вопрос о взаимоотношении бытия и мышления, объекта и субъекта. Карнап считает, что основной вопрос философии – это псевдовопрос, поскольку ответы на него лишены научного смысла и не поддаются квалификации как истинные или ложные. Дело, по Карнапу, в том, что философские предложения либо составлены из псевдопонятий («мировой дух», «субстанция», «вещь в себе» и т.д.), либо входящие в них термины соединены в предложения по правилам, несовместимым с грамматикой и логикой. Такие предложения будут не истинными и не ложными, но лишенными научного смысла, подобно предложению «