– Я попала в беседу Brawl Stars, если помнишь, прошлым летом, и нашей конфе где-то… ну, месяца два можно дать. Кристофер как раз там прижился, – я всем о нём рассказала и даже успела поролить за него малясь; он – отпадный персонаж для ролки, приятный и не особенно перетягивающий на себя внимание в разговоре, но, конечно же, я была главным героем в той истории. Кристофер был юным алхимиком, который только обучается, а до настоящего профессионализма ему далеко; но он – парень старательный, поэтому всё у него, верю, будет о’кей. Он встретил Его – Эдгара Вильгельма III – за него ролила Стальная – и она такая: давай сделаем вселенную, полную магических существ и различных персонажей, и я такая: да, давай. Наша вселенная разрослась и включила в себя ещё несколько ролевиков, которые тоже использовали персонажей, чтобы пробраться в эту вселенную. А знаешь, мне особенно нравится концепт вампир/алхимик: один – оккультист, ищущий способы себя вылечить от тяжёлой напасти – изгонение духа не входит в его компетенцию, но он очень старается; другой – вампир, который постепенно тянет из него соки. Стальная – то есть её персонаж – предлагает Кристоферу спасение: стать вампиром, то есть таким же, как она, и уже сознательно пить кровь других людей, убивая их намеренно, но Кристофер категорически против, потому что знает, что назад пути уже не будет; он изо всех сил хочет остаться человеком, несмотря на все те преступления, которые он совершил, – здесь Бунташная остановилась и на минутку замолчала. Потом продолжила с новыми силами:

– Стальная – отпадная персона, кстати. Я мечтаю встретиться с ней, – она живёт в Новосибирске, и ехать ей ууууу как долго, но она приедет, и приедет ради меня, в чём я уверена. Мы обсудим нашу ролку – и ещё много чего обсудим. Она – глава и основатель нашей ролки, и я её просто обожаю: такой сильной личности – и одновременно такой деятельной – я ещё не встречала. Стальная…

Васю спас голос.

– Бунташная, – обратилась к девушке по фамилии Зинаида Павловна. – Твой арт-объект больше напоминает кусок пластилина, нежели ласточку.

– А? – отозвалась Бунташная.

– Говорю, твои истории крайне интересны, но стоит всё-таки уделить внимание скульптуре, а не болтовне, – пояснила неизвестно откуда материализовавшаяся преподавательница.

– Да, – в некотором смущении ответила Бунташная. – Конечно.

Руки Бунташной всё ещё дрожали. Вознесенская снова сделала робкую попытку спросить, что же всё-таки случилось и почему Бунташная изо всех сил пытается казаться наигранно-весёлой, но что-то внутреннее остановило Васю.

– Наконец-то вы работаете, – услышала Вознесенская недовольный голос Ирины, которая сидела рядом и которую Вася только-только заметила. – Я могу рассказать про своих персонажей – не сейчас, разумеется, – если только вам, конечно, интересно.

– Я – за, – было первой за тяжёлый час фразой Вознесенской. Голос Васи охрип от довольно долгого молчания, и единственные два слова получились несколько задавленными. Бунташная промолчала, уткнувшись в телефон.

Котик Вознесенской оформлялся постепенно – сначала лапки, потом грудка, потом – большая, милая голова с круглой мордашкой. Вася с некоторой досадой отметила, что могла бы сделать и лучше и что другие молодые люди её уже обогнали в этом хитром деле. Пока Вознесенская лепила, она вспоминала свою кошку такой, какая она была, – милая, ярко-оранжевая полосатая бестия, которая всё всегда решала сделать по-своему, пока Вероника – как мы помним, сестра Васи, – не научила кошку хорошим манерам – то есть слушаться всегда и во всём только её. Сестра Васи обладала поистине сильным, командирским характером, и даже кошка у неё чуть ли не маршировала, как в армии, – так нередко представлялось детскому воображению Вознесенской, которая особенно сильно любила фантазировать на тему того, что бы могло произойти с её любимой кошкой. Вознесенская решила, что будет лепить именно эту кошку – в память о том, какой она была в молодости – свободной, несмотря на то что домашней, и бойкой, в отличие от скучной старости, в которую погрузилась кошка со временем. Кошку, кстати, звали Алёна, хотя семья Вознесенских привыкла звать её просто Лёна, – такое странное, человеческое имя кошке предложила дать Вероника, обосновав это тем, что кошка тоже является членом семьи и что ей, как и любому живому существу, необходимо адекватное живое имя, а не пресловутые странные заезженные названия-клички вроде «Марсик», «Мурка» или «Бася».