Действительно смешно получается. Хорошая сцена в итоге вышла: смешная и трогательная одновременно.

Жаль только, что слов больше у меня не осталось совсем. Да и лица в кадре не видно. Вместо крупного плана теперь на общем стою. Дальше всех. Спиной к камере. Режиссёр посчитал меня настолько талантливым актёром, что сказал – я и спиной всё сыграю. Во как!

Всё отсняли. Все довольны. Можно и перекурить. Набравшись смелости, подхожу к барышням.

– Так, мол, и так, сударыни, давайте знакомиться.

Что повыше, заулыбалась и отвечает:

– Алёна.

«Ну, пошло дело», – думаю.

– Чего ты с ним разговариваешь? Он же массовка теперь. У него слов нет, – вдруг неожиданно одергивает свою подругу та, что пониже.

– Так и мы тоже, – засмущалась первая.

– Не. Мы не массовка. У нас текст есть. Мы теперь эпизодники!

Осень – удивительная пора…

25 октября 2021 г. (7529 Лето)

Между съёмками в актёрском вагончике мы частенько заводим разговоры на разные темы: о театральной жизни, о человеческих судьбах, о кинопремьерах. Бывает даже, и о политике…

Вот и в этот раз мы тоже зацепились языками. Неожиданно наша беседа зашла о Боге. Мои коллеги спорили, есть Он или нет. У меня сомнений в существовании огромной космической энергии уже давно нет. Поэтому я стоял снаружи, возле выхода. Молча слушал, облокотившись о стену. Греясь на солнышке, вспомнил разговор десятилетней давности со своим, тогда ещё живым, дедушкой.

Мы сидели у него на кухне за столом. Тогда я ещё не понимал закономерности бумеранга Вселенной, поэтому, неожиданно для самого себя, почему-то спросил:

– Как думаешь, есть Бог? А, дед?

Деда прищурил один глаз и улыбнулся.

Отправил в рот варёный картофель. Прожевав, подождал, пока он упадет в желудок. Запив компотом, крякнул:

– Мне тогда было, как тебе сейчас. Уже после войны. Снимали мы тогда дачу. Мамка твоя ещё махонькая была. Места там красивые. Речка. Лес. Отдыхай – не хочу. Да только скучно без дела сидеть. Утром проснешься и не знаешь, чем себя занять. Огород полил. Теплицу открыл. Дрова переколол. По грибы сходил. Вот и все дела. Все журналы за три дня перечитал. Сидишь, как памятник, на стуле, папиросой дымишь, комаров кормишь.

Подходит как-то ко мне сосед Мишка:

– Скучаешь?

– Да есть немного.

– Выпить хочешь?

– А кто ж, – говорю, – не хочет. Только не на что. Я человек семейный.

– Завтра пойдём с тобой за клюквой. Бери с собой мешок. Продадим – будут деньги. Вот и выпьем.

– Это можно. А мешка не мало будет?

– Хочешь выпить – бери мешок. А не хочешь – сиди дома.

Ну, я покумекал, чем дома-то сиднем сидеть, лучше уж по лесу погуляю.

Встретились мы рано поутру и побрели по дороге в лес. Я мешок через плечо перекинул и иду себе насвистываю, папироской дымлю. Свернули на тропинку. Заходим в чащу. Кругом кусты. Деревья. Трава по пояс. Пару километров прошли, смотрю, вот уже и болото. Ягоды красные на холмиках торчат. Можно и собирать. А Мишка всё идёт. Что-то выглядывает впереди. Не останавливается. Вдруг как запрыгнет на меня сверху и на землю валит. Рот зажимает. Мол, тихо!

Я лежу, глазами хлопаю. Ничего понять не могу. Пришли, что ли?

– Вон – бабы, видишь? – шепчет мне Мишка и в сторону головой кивает. – Бери мешок и на брюхе ползи за мной.

Ну, я мешок в зубы да за ним. Словно на передовой, ползём между кочек. Он рукой сигнал сделал – остановились. Бабы кудахчут. Задницы на солнце греют. А в стороне мешки, уже наполненные ягодами. Мишка подкрался к ним, свой пустой мешок кладёт, чужой, с клюквой, цап, и назад, ко мне.

– Теперь ты.

Почесал я затылок – и к бабам. Мешки незаметно подменил и обратно незамеченным воротился.