Ситуация хоть и не была критичной, но складывалась далеко не лучшим образом. Ведь созданных запасов продовольствия и кислорода было запасено на два года, с учётом того, что в посёлке проживало сто семнадцать человек. В любом случае замдиректора указал на то, что нужно ввести экономию ресурсов, а также снизить число научных экспериментов и опытов, особенно тех, которые являются энергоемкими, или затратными с точки зрения воды и кислорода. Так как ни того, ни другого им получить на Красной планете было попросту неоткуда. Оставалось только надеяться, что последствия аварии удастся устранить, и переброска с Земли возобновится в прежнем режиме…

Как быстро летит время! Вот уже три месяца прошло с тех пор, как Олег со своей небольшой группой, пытались остановить «Чудовище», устроив на него облаву. Да только ничего из этого не вышло, а он сам – единственный, кто сумел чудом выжить в том побоище. Без сомнения, он остался бы лежать там же где и его сослуживцы, будучи тяжелораненым и истекая кровью, если бы на шум не сбежались соседи. Большую прыть из которых проявил некто Валерий, живший напротив, именно он выскочил из дома, и по счастью привлёк внимание одного из полицейских патрулей. Которые, выслушав его немедленно среагировали. И поднявшись аж на тридцать седьмой этаж оказали Олегу первую медицинскую помощь, а потом и доставили его в больницу. Все остальные участники облавы уже не подавали признаков жизни на тот момент, а проклятое «Чудовище» сумело скрыться…

Вот уже третий месяц для бывшего следователя родным домом стала тридцать пятая городская больница, находящаяся на Республиканской улице. Которая являлась, по сути, стратегическим объектом, охраняемая остатками полицейских и войсковых подразделений.

Поначалу его поместили в палату на двенадцать койко-мест, но в первую же неделю главврачу поступило одиннадцать жалоб от того, что Олег по ночам во сне истошно орёт и скрежещет зубами, да так сильно, что остальные пациенты боятся находиться рядом. А речи о спокойном сне вообще не идёт. Полтавченко и сам понимал, что ему снятся кошмары, в которых он то в атаку идёт, то его рвут на части какие-то твари, отчего под утро он просыпался в холодном поту. Поэтому для него не стало неожиданностью, когда его перевели в другую больничную палату, на этот раз на два места. Да и то соседом его стал какой-то глуховатый дедок, с которым толком не поговоришь. Вот и приходилось бить целыми днями баклуши поплёвывая в потолок. От чего накатывала такая тоска, что впору было вешаться. Вместо привычной униформы, к которой он привык, теперь приходилось носить больничных халат и тапочки сорок седьмого размера, которые едва нашлись на складе в количестве всего двух пар. И хотя за последние месяцы, проведённые по большей части в относительном покое, по рекомендации врачей, Олег несколько подсдал, растеряв толику своей богатырской силы, не это стало самым тягостным испытанием, выворачивающим душу наизнанку. Пожалуй, единой причины этому апатичному настроению, которое не покидало его ни разу с тех пор, как он поселился тут, не существовало. Хуже всего пришлось в первый месяц. Когда он даже встать не мог с больничной койки, сильно мучаясь пролежнями. Будучи прикованный аппаратом Илизарова так как его нога оказалась сломана сразу в трёх местах.

Потом было долгое и утомительное восстановление, во время которого он передвигался исключительно на костылях. Сейчас же он более-менее мог ходить на своих двоих. Разве что врачи запрещали долгие прогулки. Отдушиной стали самые банальные вещи, такие как приёмы пищи и процедуры, во время которых приходила очаровательная девушка Маша, с бирюзовыми глазами. Всегда улыбчивая, добродушная, она то и приносила с собой последние новости, и за то недолгое время пока находилась в палате успевала перекинуться с майором десятком фраз. Что было для него своеобразной отрадой.