Вернусь к 22 июня 1941 года, к площади Ногина, куда мы приехали утром со старшим братом и где был сбор отъезжающих в пионерский лагерь. Но в пионерский лагерь мы не поехали, а услышали, как и многие москвичи на этой площади, объявление Молотова о том, что фашисты напали на нашу страну. И поехали мы совсем в другую сторону. А многочисленные не пионерские, а концлагеря образовались в Восточной Европе, где фашисты сжигали и убивали голодом миллионы людей (не немцев). А у нас продолжили работать лагеря ГУЛАГа, где убивали холодом, голодом и нечеловеческим трудом миллионы своих граждан (и во время, и после войны).

Вот такой у меня получился невеселый текст, но ведь война – это не только праздник Победы, но и страшная боль о многих и многих погибших на войне и вокруг войны. Я страстно желаю избежать каких-либо несправедливых войн, особенно на нашей земле и по соседству.

Я не участвую в войне.

Война участвует во мне.

Юрий Левитанский

Перед вами старая фотография, на которой три мальчика-подростка. Один из них – это я, мне тринадцать лет, а на обороте фото дата – 9 мая 1945 год. Я учусь в пятом классе 310-й московской школы. В еще военную Москву я вернулся полтора года назад после четырехлетней эвакуации с мамой и братом по многим городам необъятного СССР.

Попытаюсь вспомнить мое 9 Мая 1945 года… Это было семьдесят пять лет тому назад, сейчас мне восемьдесят восьмой год. Проверим память на присутствие старческого слабоумия (самоирония).

Многое стерлось из памяти, но кое-что постараюсь припомнить. Не помню имена двух пацанов на фотке, но помню, что мы все жили в доме 3 по переулку Стопани рядом с Чистыми прудами (тогда переулок был назван в честь большевика Александра Стопани, сейчас в Москве это Огородный переулок). Не помню, кто и при каких обстоятельствах нас сфоткал и даже проявил, напечатал и подарил фото. В то время фотоаппараты были редкостью. У меня появился фотоаппарат только в 1952 года, когда я был студентом 2-го курса. Этот фотоаппарат был кормильцем моей молодой семьи. Я писал об этом в моей книге воспоминаний.

На фото все три мальчика опрятно и по тому времени нарядно одеты. Я в костюмчике. Вот про костюмчик я помню хорошо. В школе регулярно выдавали талоны на обувь и носильную одежду для школьников. По этим талонам можно было недорого купить (отовариться), что было в наличии. Мы с мамой выбрали костюмчик черного цвета, который мне выдавали по праздникам. Это был мой первый костюм. Второй я приобрел аж лет в тридцать.

Теперь ясно, что костюмчик я надел не с утра, потому что долгожданную новость я узнал, когда вышел гулять на улицу в затрапезной одежде. На улице было много взрослых и детей. Все были возбуждены, а многие взрослые слегка навеселе. Взрослые обнимались, целовались. Громко кричали: «Конец войне!». Никто не кричал: «Победа!» Что победа очень близка, все стали уверены, когда наши войска вошли на территорию восточноевропейских стран. Победу ждали каждый день, и чуть ли не каждый день был салют. Взяли маленький город – маленький салют, большой город – большой салют. А вот конец войны взрослые воспринимали КАК СИМВОЛ, КАК ОКОНЧАНИЕ ЭПОХИ СМЕРТИ, КАЛЕК, ГОЛОДА И РАЗРУХИ. Все ждали возвращения солдат и командиров с фронта.

Советские люди узнали об окончании войны 9 мая, а весь мир на целые сутки раньше. Но об этом нам стало известно через многие годы. Зачем наш вождь оттянул радость советского народа на целые сутки? Видимо, в этом была какая-то большая политика по отношению к нашим союзникам.

Война закончилась, и я побежал домой и сообщил маме и папе эту радостную весть. Родители плакали, обнимались, мы с братом просто по-детски громко радовались… Мама вынула из шкафа выходной костюмчик и попросила его надеть. Отец тоже надел выходной костюм с орденом Красной Звезды и медалями и куда-то отправился. Я вновь убежал на улицу, где проводил большую часть времени после школы.