Nepeutpas être (франц.) — Не может быть.

Ich bestehe darauf (нем.) — Я настаиваю на этом.

Je suis immédiatement tombé amoureux (франц.) — Я влюбился сразу…

J'ai peur de m'épuiser (франц.) — Боюсь сгореть. (Дословно — Боюсь исчерпать себя).

11. Глава 09.

Тимур.

Я ухожу, так и не добившись возможности прикоснуться. Колючка ужасно упрямая. Недотрога. Но это только раззадоривает, подогревая и без того нешуточный интерес.

В машине, направляясь домой, чтобы переодеться, распределяю по внутренним файлам полученные сведения: она любит ореховый латте, у неё в вазочке конфеты «Мишка на севере», она живет одна, но привязана к бабушке. Судя по всему, любимые цвета — белый или молочный. Ах да, еще карамельный гель для душа. Не так уж и плохо для начала.

Повинуюсь порыву и сворачиваю к торговому центру, предупредив секретаршу, что сегодня прибуду с опозданием на пару часов. Первым делом ищу отдел парфюмерии и вывожу из себя девушку—консультанта. Мне нужны карамельные духи. В итоге, перенюхав не меньше двадцати флаконов, нахожу те, что нужно. Название длинное, я запоминаю только «De Biscuit» в конце.

Следующий шаг — кондитерка. Надеюсь, здесь она есть. Везет, потому что на первом же этаже я покупаю несколько килограммов искомого «мишки» и с довольной рожей выхожу к машине.

Не помню, чтобы хоть одной из своих пассий я заморачивался с подарками. Жадным никогда не был. Если мы зависали с девушкой, то я старательно благодарил её за проведенное время какой-нибудь ювелиркой. Сам, естественно, не выбирал. Да и никто из нашей компашки подобным не страдает. Поручил секретарю, оплатил, подарил. Схема простая и выверенная. У Лихацкого еще проще: Стефа сама выбирает подарки, он только успевает счет пополнять. Присосалась же к нему. И он понимает с одной стороны, а с другой держит на коротком поводке. Хотя я вижу их отношения под другим углом. И ошейник на шее друга затягивает Стефановская.

— Говорят, физиономией твоей улицы освещать можно?

— Дейв, ети мать. Что за манера врываться без стука?

— А я стучал. Вчера. Ты просто плохо слушал.

— Чай будешь, шутник?

— Неа. Чай не буду. Кофе буду. Крепкий, двойной. И пусть новая помощница принесет.

— Давид?

— Тебе жалко что ли? Я её не обижу.

— Ну смотри. Вер, два двойных американо. И попроси, чтобы Кристина принесла.

— Ммм, имечко мне нравится.

— А сама Крис тебе как понравится. Там такие формы.

— Погоди. Я же видел её. Нет там форм.

— А это ещё одна новенькая. Для тебя друг.

Следующие десять минут я ржу до слёз, пока Лихацкий возвращает на место глаза и челюсть. Да—да, Кристина Владимировна — женщина выдающихся форм: высоченная статная женщина. Пацаны из охраны в первые дни ставки делали — пятый или шестой размер бюста у нее. Задние «девяносто» в её случае тоже с коэффициентом пять или шесть. Тут уже особой разницы нет.

— Ааааа…

— А новая помощница её дочь. Ну что, обеих позвать?

— Скотина, я же припомню.

— Запиши. Мало ли забудешь. Ты мне ещё из Mango обещал припомнить красотку. Я всё жду.

Наши пикировки никогда не выходят за грань. Но окружающие в подобные моменты предпочитают не вмешиваться и вообще слиться со стеной.

— Тим, блять.

— Кофе пей, не отвлекайся.

Посмеиваюсь над взбешенным Дейвом. Его эмоции — это что—то. Если б взглядом убивали, я бы уже горсткой пепла лежал под столом.

Припоминать клуб, конечно, было шуточкой ниже плинтуса. Но я не мог сдержаться.

— Хороша?

— Ничё так.

Мы уже на той стадии опьянения, когда все девушки в радиусе километра кажутся симпатичными и улыбчивыми. А мы сами себя мним успешными, знаменитыми и охренеть как шикарно танцующими. По трезвому я на танцпол вообще-то не выхожу.