Тэсс села напротив Лили, обе молчали. Эти женщины не были знакомы, но их связывала история длиной в целую жизнь.

Лили заговорила первой:

– Значит, ты и есть другая дочь Фрэнка.

Тэсс и не предполагала, что Лили может испытывать к ней неприязнь. Она родилась до того, как Фрэнк и Лили встретились. Удивительно, что Лили вообще о ней известно: Тэсс разыскала Фрэнка спустя годы после того, как Лили умерла… точнее, пропала, как теперь выяснилось.

– А вы мать Сары, – ответила Тэсс, вложив в эту фразу как можно больше осуждения.

У Лили хватило совести принять смущенный вид. Сара с трехлетнего возраста была убеждена, что ее мать умерла, и только несколько месяцев назад начала сомневаться в этом. Как могла мать так поступить?

– Я знаю, что ты думаешь обо мне, – тихо проговорила Лили. – Бросить дочь. Этого нельзя простить.

– Не важно, что я о вас думаю. Меня прислали взять ваши показания о том, что произошло между вами и Рупертом Миллингтоном на заседании муниципального совета в пятницу первого ноября. Больше нам нечего обсуждать. Оставьте это для Сары и Джулии.

Глаза Лили округлились.

– Что ты знаешь о Джулии? А Сара о ней знает? Как дела у Сары?

– Мы едва знакомы с Джулией, благодаря вашей лжи и тайнам. За пару месяцев Сара успела узнать, что у нее есть сестра, потерять отца и выяснить, что ее мать, паталогическая лгунья, вовсе не умерла. Все это немного выбило ее из колеи.

– По крайней мере, она нашла тебя, – сказала Лили, повертев кольцо на указательном пальце. – Хорошо, что ты теперь у нее есть. Ты ей очень нужна.

Тэсс ощутила, как внутри поднимается гнев. Гнев и боль за Сару, за их общего отца Фрэнка.

– Вы не знаете меня. Ничего обо мне не знаете.

– Я знаю о тебе больше, чем ты думаешь.

Тэсс усмехнулась и откинулась на спинку неудобного стула.

– Это потому что вы ясновидящая? Что-то вроде ведьмы? Вам и впрямь удалось одурачить соседей. Мы получили тридцать свидетельств о том, что вы наложили проклятие на Руперта Миллингтона накануне его исчезновения. Что вы кричали ему там, на собрании?

– Понятия не имею, – пожала плечами Лили. – Я из цирковой семьи, мы не говорим по-цыгански. Я понабралась кое-каких словечек у бродяг, с которыми мы встречались в дороге. Вроде бы одно из них означает «животное» или, может быть, «лжец». Но для этого существует около тридцати слов, и все зависит от того, откуда ты родом, так что я могла и напутать. Смысл в том, что я их выдумала, выкрикивая все, что приходило в голову, лишь бы напугать старого мерзкого расиста. Он с легкостью поверил, что «цыганка» наложила на него проклятие.

– А то, что он умер через несколько дней после вашего фальшивого проклятия, – простое совпадение?

– Так это и в самом деле был он? – вскинула брови Лили.

Тэсс не знала, что и думать. Все казалось невероятным. Она пришла в участок поговорить с женщиной, которая угрожала жертве убийством, а столкнулась лицом к лицу с собственной мачехой. Но какая разница? Хоть Лили и была пропавшей матерью Сары, она не перестала от этого быть подозреваемой.

– Личность жертвы еще не установлена, – сказала Тэсс, решив не вдаваться в детали. – Но если это Миллингтон, вам придется ответить и на другие вопросы.

– Полиция не верит в проклятия, – усмехнулась Лили.

– Но верит в угрозы, – возразила Тэсс. – А на том заседании вы сказали Руперту Миллингтону, что его дни сочтены.

– В совете, – с нажимом уточнила Лили. – Его дни в совете сочтены. Боже правый, Тэсс, все смотрели это видео. И как ты сама можешь представить, у меня в деревне сложилась репутация немного… эксцентричной особы.

– Конечно же нет, – сухо ответила Тэсс.