Долина реки Москвы имеет асимметричное террасное строение. В районе Краснохолмской и Боровицкой излучин реки одна из террас пересекается долинами рек Неглинной, Пресни, Яузы, Сивки, Рачки, Чарторыя. Именно здесь, на холмах, покрытых бором, возникла Москва. С долиной реки Москвы связаны плоские заболоченные впадины, откуда брали начало реки Неглинка, Пресня, Ходынка, Лихоборка, Ичка и другие притоки Яузы.

Рельеф определяет сложность инженерно-геологических условий на территории города, которые влияют на архитектурно-планировочные решения. Градостроительство существенно изменило первоначальный рельеф. Было засыпано более 100 небольших рек, ручьев и оврагов, десятки стариц, болот, свыше 700 прудов. Наибольшие изменения произошли в долине реки Москвы. Истощение водных запасов потребовало сооружения системы водохранилищ, что способствовало уменьшению стихийных разливов. Для обводнения реки Москвы был построен канал им. Москвы.

Топонимический словарь

МОСКВА-река – левый приток (в дальнейшем: р., лп) Оки. Происхождение названия р. Москва издавна привлекает внимание исследователей. Для его объяснения в XIX–XX вв. предлагался ряд этимологии на базе финно-угорских, славянских и балтийских языков. В конце XIX в. историк В. О. Ключевский допускал объяснение Москва из языка коми, где «моек», «моска» – «телка, корова», а «во» – «река», т. е. «коровья река» в смысле «река-кормилица». В первой четверти XX в. историко-географ С. К. Кузнецов объяснял Москва из «мерянско-марийского» языка как «медвежья река», «медведица» (маска – «медведь», ава – «мать, самка»); акад. А. И. Соболевский, известный исторически не обоснованным распространением иранской этимологии на гидронимию Севера, считал, что Москва принадлежит скифскому языку, где означает «сильная гонщица, охотница», что якобы могло соответствовать быстрому течению реки. В то же время акад. Л. С. Берг под влиянием учения Н. Я. Марра связывал «Москва» с названием народа мосхи, жившего в древней Колхиде. Не останавливаясь на ряде других случайных объяснений, заметим, что все они, как и приведенные выше, отражают уровень топонимических знаний своего времени и совр. наукой не признаются.

В Географическо-статистическом словаре П. П. Семенова указывалось, что верхнее течение реки до болота Москворецкая Лужа, имело название Конопелька. Это указание словаря послужило основой для еще одной гипотезы о мерянском происхождении названия: в мордовском языке «конопля» – мушка, откуда реконструируется мерянское mosk с тем же значением, а из него производится Москва – «конопляная».

Пермскую гипотезу происхождения «Москва» выдвинул А. П. Афанасьев [1985]. В отличие от авторов ранее предлагавшейся пермской этимологии, которые не объясняли, каким образом термин коми ва – «река» проник в Волго-Окское междуречье, А. П. Афанасьев, используя всю совокупность совр. данных археологии и языкознания, показал принципиальную возможность нахождения прародины пермян на северной границе лесостепи Восточной Европы. В основе гидронима «Москва» он видит прапермский гидрографический термин «моск» с довольно широким спектром значений: «ключ, родник, источник, поток, приток» и т. п., и «ва» пермское – «вода, река», а в целом название осмысливается как «приток-река» (по отношению к Оке) или «река с притоком» (по отношению к Яузе и другим притокам). Действительно, названия многих значительных рек образованы терминами «большая река», «река», «приток» и т. п. Однако в последнее время популярностью стала пользоваться гипотеза крупного русского слависта Г.А. Ильинского, выдвинутая им уже 70 лет тому назад, согласно которой название «Москва» имеет славянское происхождение. В его основе праславянский корень моск, имевший значение «быть вязким, топким» или «болото, жидкость, влага, сырость». Этот корень известен в русских словах мозг, промозглый (о погоде), в словацком слове moskwa – «недосушенный (мокрый) хлеб, собранный с полей (в дождливую погоду)». Такое значение корня «моск» позволяет предполагать, что название «Москва» («топкая, болотистая, мокрая») возникло в ее самом верхнем течении, там, где она вытекает из болота Москворецкая Лужа. Впрочем, и в черте города река далеко не всегда была одета в гранит, – здесь известно и обширное урочище Болото, и Балчуг (тюрк. – «болото, грязь»), лежащие напротив Боровицкого холма, с которого и начинался город. Сочетание Москва-река, Смородина отмечено в одном из древних российских стихотворений, собранных Киршей Даниловым. Гидроним Смородина (от смрад), часто встречающийся в былинах, совмещается и с другими реками, в частности с рекой Черная Грязь. Однако трудно допустить, что до прихода славян эта крупная река оставалась безымянной. Поэтому более убедительна гипотеза о происхождении ее названия из балтийских языков, детально разработанная В. Н. Топоровым [1982]. Согласно этой гипотезе реконструируются варианты исходной балтийской формы названия: Mask-(u)va, Mask-ava или Mazg-(u)va, Mazg-ava, имеющие общее значение «нечто топкое, слякотное, мокрое, вязкое», совпадающее со значением, принимаемым при славянской этимологии. Но приведенные реконструированные формы допускают и иное толкование названия. Подобно тому, как русское «вяз» означает не только болотистость (от вязнуть), но и извилистость (ср. вязать, завязывать), балтийский корень mazg также означает и топкость, и извилистость (ср. литов. raazgati – «мыть», но mazgas – «узел»). Такое значение также подтверждается реалиями: в пределах совр. границ города коэффициент извилистости реки Москвы составляет 2,2 (75 км длины при 34 км расстояния по прямой), т. е. река вполне имеет право называться «извилистая». В пользу этой вполне реалистичной гипотезы косвенно свидетельствует и то, что названия притоков р. Москвы и ближайших к ней рек имеют также балтийское происхождение.