Дим почти не изменился, однако, стал чуть шире в плечах, холенее и брутальнее. Но в целом такой же, как и был шесть лет назад.

10. Глава 9

– А ты почти не изменилась, – словно читает мои мысли Любимов, скользя медленным взглядом по фигуре. Вниз, а потом вверх.

На лице же ни капли стеснения. Лишь легкая ухмылка и слабые искорки интереса в глазах. Скрывать и утаивать который…

Нет.

Это не для него.

Вот уж кто всегда четко и реально говорил о своих желаниях и показывал чувства без утайки, так это Дим.

Любимов Дмитрий Дмитриевич. Или Дим для меня. И Димыч для друзей и одноклассников.

Хотя… столько лет прошло, как мы не виделись. Кем он стал? Каких высот достиг? Мне не известно. Может, его теперь только чётко по правилам русского языка величают, не смея сокращать и коверкать имя и отчество.

– А знаешь, нет, – добавляет он, пока я молчу и жадно стараюсь запомнить все черточки до последней, чтобы после, закрыв глаза, иметь возможность воссоздать его образ и насладиться, не торопясь и в тайне ото всех. – Изменилась ты, Красивая. Расцвела еще ярче.

– Красивая, – повторяю, качая головой, и удивляюсь, что Любимов вновь назвал меня именно так.

Как раньше.

Как в прошлой жизни, когда были просто он, влюблённый мальчишка, и я, глупая девочка Юля Красавина.

– Столько лет прошло… и не забыл?

– Я всё помню, – чуть наклоняет голову и слегка прищуривает глаза мужчина.

Безумно привлекательный мужчина. Высокий, плечистый и мускулистый. Нет, не качок, скорее сухожильный. Однако, идеальное спортивное тело не скрывают ни черные классические зауженные брюки, ни графитовая расстёгнутая на две пуговицы рубашка.

А такие, кажется, мелочи, как пара крестиков из белого золота на двух цепочках и крупные часы в металлическом корпусе, лишь оттеняют брутальный образ.

Оденься он в синтетический костюм фирмы «Адибас», и то заставил бы оборачиваться вслед всех женщин от пяти до семидесяти лет. Потому что внутренний стержень, энергия, харизма… они его неотъемлемая часть, которая присутствует всегда.

От Дима веет такой уверенностью и силой, что хочется подойти ближе, коснуться легонько, самыми кончиками пальцев широкой груди, стать частью его мира, впитать в себя решимость и смелость.

И так же прекрасно я понимаю, что упустила свой шанс.

Да какой так шанс?

Миллион возможностей, когда он предлагал мне всё, а я трусливо отнекивалась.

Все говорят, что девочки созревают быстрее мальчиков и обгоняют их в развитии на два-четыре года. Может быть и так.

Спорить не возьмусь.

Только вот я оказалась тем самым исключением из правил, которое портит статистику. И когда для отношений созрел Дим, я оставалась мелкой и глупой девчонкой, не думающей о серьезных отношениях, зато во всю зачитывающейся книжками. Вот и отнекивалась от всех предложений, сбегала, отшучивалась и не воспринимала парня всерьез.

– Я тоже… всё, – киваю, улыбаясь.

И стойко прячу за семью замками грусть и разочарование в самой себе.

Знаете, не видеть человека годами, но, вспоминая, представлять его теплую улыбку, с которой он на тебя посмотрит при встрече, оказывается намного легче, чем ощущать холодный исследовательский интерес в реальности. Как к малознакомому человеку. Да хоть к той же самой однокласснице, которую не видел много лет, но, в принципе, ничего и не потерял.

Юлька, дурёха, приходи уже в себя и прекращай мечтать.

В одну воду нельзя войти дважды, а розовые замки – это прерогатива принцесс.

Даю себе мысленную оплеуху и непроизвольно фыркаю вслух, поражаясь своей непроходимой наивности.

Двадцать семь, а словно те же двадцать.

Треть жизни по сути.