Поискав в свете уличных фонарей хрупкую фигурку своей храброй гостьи я увидал её тень, грациозно и плавно скользившую по аллее больничного парка. В руке у неё был клочок ватмана с адресом многопрофильной – похоже, она просто не знала здесь никаких других адресов. Я видел и чувствовал, что она ещё слишком растеряна, и идти ей некуда. Но что заставило её вот так сорваться и с одним ноутбуком приехать сюда, я не мог даже предполагать. В тот момент я вдруг очень ясно ощутил её боль. Невидимая глазу, но яркая для бесплотных духов, плазма горечи и отчаяния струилась из её сердца так, что могла бы освещать собой весь этот парк.

– Что случилось, Елена? – спросил я её, не надеясь, конечно, услышать ответ.

Но она присела на одну из скамеек в парке, поглядела в мои городские окна через бульвар и заговорила со мной – тихо и откровенно, будто услышала мой вопрос.

– Я не знаю, что мне теперь делать, – призналась Елена. – Вся моя жизнь рухнула в одночасье!

Она сняла с безымянного пальца золотое колечко, глядела на него с грустью, крутила в руках.

– Паша, почему всё окончилось так? – с болью спросила она. – Неужели, нельзя было просто со мной расстаться? Я бы собралась и уехала к маме. А теперь, как я покажусь на глаза родным? Как смогу пройтись в таком виде по Ситникам?! Здесь хотя бы никто не знает меня. А в Ситниках, как и в твоём маленьком Кстово, сразу поползут слухи, и на меня навешают самые грязные ярлыки…

Она поднесла к лицу руку и убрала за ухо прядь волос. Присмотревшись, я заметил у неё на виске ни то, синяк, ни то ссадину, как будто от удара чем-то тяжёлым и твёрдым. Страшная догадка пронеслась у меня в уме. Я подумал, что после такой травмы и пережитого потрясения, этот переезд в никуда, мог быть спонтанным решением, принятым в порыве отчаяния. Возможно Елена только начала приходить в себя. И я не был бы городом, если бы всё так оставил! Худшие из нас – и те, старались обезопасить гостей, дать им ночлег и ужин. Это негласный закон, которому следуют все без исключения города и свести гостя с нужными людьми – любому из нас под силу.

Всё, что от меня требовалось – это выстроить цепочку простых обстоятельств, которые люди привыкли называть совпадениями, везением, или чередой неудач. Я пробежался взглядом по окрестным дворам и нашёл в одном, за высокой аркой, своего благодетеля. Того, в чью честь сегодня на привокзальной был весь этот шум. Если Коршунов намерен стать моим мэром, он должен проявлять заботу и о моих жителях, и о гостях, следуя закону гостеприимства.

В эти минуты он как раз вернулся из автопарка, въехал под арку во двор, и загнал свою машину в гараж. Автомобиль, на котором он ездил, был довольно доступной немецкой марки, скромных размеров, и цвета непримечательного. А вот кирпичный гараж, где Афанасий хранил эту железную колесницу, походил на настоящую крепость. Там имелся телевизор и мягкий диван, холодильник с пивом, биотуалет и стеллаж для журналов, которые он любил полистать, сидя в кабинке личных удобств. Словом, всё для досуга и отдыха, кроме часов и будильника. Этот гараж служил своему хозяину неким укрытием от времени, суеты, спешки, и бесконечных забот.

Проведав свою кирпичную крепость и оставив машину там, Коршунов поднялся к себе на этаж, где уже слышен был радостный лай за дверью. Его любимец, чёрный полуволк Баргест, учуял хозяина и готов был его встречать. Как только Афанасий отворил дверь квартиры, четвероногий друг тут же вцепился ему в штанину, сердито рыча, и тем самым браня его за столь позднее возвращение. Тот и сам чувствовал себя виноватым.