– Слушай, я с ним не каталась и вообще…

– Русанов не слепой, Ань! Он видел тебя в тачке новенького. – перебивает меня Кристина.

Я пытаюсь понять, кто такой этот глазастый Русанов. Скорее всего, это тот парень с третьего курса, с которым последнюю неделю типа встречается Кретова.

– Ах, ну если сам Русанов нас видел, то это в корне меняет дело.

Я усмехаюсь и беру свой рюкзак.

– Кваткина, ты думаешь я не понимаю в чем дело?

Жильцова одним движением руки откидывает свои длинные, светлые волосы на спину.

– Ну посвяти меня.

Мне уже даже интересно, что в голове у этой куклы барби.

– Ты все никак не можешь простить мне тот случай в магазине. Но я думаю, на самом деле, ты злишься на себя, потому что теперь я с тобой не общаюсь, а общаюсь с Катей. А ты ведь могла просто тогда взять вину на себя и мы бы продолжили дружить.

От её наглости я даже открываю рот и пару секунд думаю, что же ей ответит на её самоуверенное заявление.

– Если я вдруг решу убить человека, Кристина, напомни мне попросить тебя взять вину на себя. Хорошо?

Жильцова закатывает глаза и срыгивает со стола.

– Смирнова ты не получишь! Даже не мечтай. Даже не представляю, что ты делала у него в машине. Можешь расскажешь сама или мне стоит включить свою фантазию?

Я устала выдыхаю. Представлю, до чего может додуматься Жильцова. Не хватало мне ещё обзавестись сомнительно репутацией в универе. Вот же, блин, долбаный Давлетаев – Смирнов опять устроил мне весёленькую жизнь.

– Вчера он попросил мне показать, как проехать на улицу Красноармейскую. – вру я.

– Ага и ты так просто села в машину к незнакомца. Что-то я сомневаюсь.

Кристина выжидающе смотрит на меня, притопывая ногой.

– Почему незнакомец? Мы учимся в одном университете. Я видела его в буфете и пару раз в коридорах. Парень попросил о помощи, а мне все равно нужно было в ту сторону.

И когда я научилась так мастерски врать? Блинова бы упала в обморок.

– Ну, допустим. А почему он попросил об этом тебя?

Я закидываю рюкзак на плечо и направляюсь к выходу.

– А вот об этом спроси у него. Я не знаю.

***

– Аня, ты вообще меня слышишь? – мама машет перед моим лицом ладонью, пытаясь вернуть меня в реальность.

– А? Что?

Я даже подскакиваю на стуле.

– Я говорю, ужин уже остыл, а ты все копаешься. Ты не заболела?

Мама трогает мой лоб и заглядывает в мои глаза в поисках симптомов какой-то болезни.

– Да, мам, все хорошо! Просто устала немного. Неделя была какой-то… нервной.

– Нервной? Что-то в институте?

Да что же мама сразу начинает паниковать?

– Все хорошо, мам. Ну правда. Просто нужно хорошенько выспаться.

Быстро доедаю свои макароны. Нужно ретироваться в свою комнату, пока мама не устроила допрос с пристрастием.

– Кстати, Анют, через две недели я лечу в Питер на симпозиум. Снова какие-то новые направления в хирургии.

Пока мама мне рассказывает, о чем будет очередной медицинский симпозиум, я загружаю посудомойку.

Наверняка, мамы снова не будет дня три. И что там нового могли придумать? Режь и шей. Конечно, я рассуждаю как человек далёкий от хирургии. А мама любит все эти симпозиумы и частенько засиживается до поздна, читая статьи в медицинских журналах. Она живёт своей профессией. Интересно, я тоже буду такой?

Перед сном я снова болтаю с Блиновой. Она тоже нашла информацию про задержание отца Давлетаева. Мы обе пришли к выводу, что Эмиль взял фамилию матери, чтобы не попасть под прицел журналистов. Но почему они не уехали куда подальше, а решили обосноваться в Подольске? Вопросов все же больше, чем ответов.

Когда я прощаюсь с Викой на мой телефон прилетает сообщение от Жильцовой. Странно. Она давно мне не писала. Что на этот раз ей нужно?