– Бабушка! – закричал Генри, пытаясь встать.

– Генри, не двигайся с места! – предостерег его папа.

Призрак Кевина Стенбейка стал еще плотнее. Теперь его было почти не отличить от обычного человека. Он оглянулся.

– Вами займусь попозже, – пробулькал он, сплевывая черную жижу, – сначала Се-си-лия.

Он вытянул руку, и миссис Уотсон поднялась в воздух. Зависнув в паре футов над землей, она беспомощно смотрела на Кевина. Тот резко указал пальцем в сторону, и Сесилию с силой швырнуло в этом направлении. Приблизившись к ней, Кевин сомкнул руки на ее шее. Она молотила в воздухе руками и ногами, а затем потеряла сознание. Кевин захохотал:

– Я больше не бестелесный призрак, что сидит во тьме и ждет своей очереди поговорить с живыми, Се-си-лия. Это ты виновата! Ты принесла это кольцо, ты не задула свечу, но вы все за это заплатите! Умри!

Я не могла больше сидеть, сложа руки. Папа не успел удержать меня. Я бросилась к Кевину и, занеся лопату над головой, нанесла ему сокрушительный удар. Думала, что нанесла – в тот же момент силовое поле призрака отбросило меня назад. Я упала на влажную землю и больно прикусила губу. Во рту появился привкус крови. Голова закружилась.

– Ладно, Джес-си-ка… Вижу, ты соскучилась по мамочке! Что ж, отправлю тебя к ней.

Кевин двинулся ко мне.

Папа бросился ему наперерез, швыряя в него пригоршни соли, но она больше на него не действовала. Стенбейк расхохотался, выставив руку вперед, он поднял папу в воздух. У меня не было сил встать – кажется, при падении я ушибла ребра. Больно было даже сделать вдох. Лицо отца посинело, я зарыдала:

– Нет, нет, нет, пожалуйста!

– Сдохни… – зашипел Стенбейк.

– Сегодня сдохнешь только ты! – услышала я возглас миссис Уотсон.

Опираясь на плечо Генри, она стояла над могилой, держа в руках горящую спичку. Секунда – и спичка полетела в яму. Пламя вспыхнуло сразу. Папа рухнул на землю, и я подползла к нему, похлопала его по щекам. Он посмотрел на меня, а затем на огонь, пылавший в могиле.

Стенбейк визжал так громко, что у меня заложило уши. Он бросился к Сесилии, становясь прозрачнее, но все еще не теряя своей силы, и тогда она швырнула в огонь последнее, что связывало его с этим миром – их фотографию. Огонь охватил плотную бумагу, призрак вспыхнул вместе с ним… и превратился в пепел.

– Кольцо теперь точно никто не найдет? – спросила я, положив голову на плечо Генри. Ребра все еще болели, и я потерла ушибленное место.

Папа с бабушкой Генри решили закопать перстень вместе с Кевином Стенбейком, после того как сожгли его останки. Сесилия сказала, что так кольцо больше никому не принесет вреда, а Кевин точно не вернется.

Мы с Генри сидели на крыльце нашего дома и держались за руки. Небо вдалеке порозовело, а по пустынным улицам кружили кленовые листья. Гирлянды и фонари Джека все еще горели на верандах соседских домов, но празднование Хэллоуина в Ошкоше подошло к концу.

Сесилия и папа пили кофе на кухне, негромко о чем-то разговаривая. По пути с кладбища она пообещала помочь привести наш дом в порядок после ночного погрома. Кажется, они с моим отцом неплохо поладили.

Мы с ним тоже почувствовали особую связь, пережив ночной кошмар. Теперь я точно знала: вместе мы сможем пройти через что угодно. Я так и не забрала у папы мамину цепочку, пусть теперь этот талисман оберегает его.

Генри отвлек меня от раздумий.

– Не думаю, что кто-то полезет в могилу Кевина Стенбейка. Сумасшедшие здесь только мы, – усмехнулся он. На лбу у него белел большой пластырь.

Генри рисовал пальцем узоры в пыли. Воздух постепенно начинал теплеть, предвещая скорое наступление утра.