Одного парня из миллиона, которому я должна была понравиться.

Первый курс,

Йоркский университет – три года назад

– Тебя продинамили?

– Ты зачем звонишь, Уилл? Решил меня опекать?

Я мерил шагами комнату в общежитии, считая минуты до появления Морриса, который должен был принести траву.

Как только он сообщил мне, что приедет в гости из Западного университета, я запрыгал от радости, как маленькая собачонка. Я никак не мог отвлечься, ничто в мире не могло избавить меня от непрестанной, настойчивой, ужасной, гребаной боли.

Не срабатывало ничто.

Не помогал никто.

– Эй, чувак, я пытаюсь поддержать моего маленького бра…

Я отключил связь и убрал гребаный телефон. И очень вовремя: как раз вошел Моррис.

– Джейс гребаный Боланд! – Он схватил меня за плечо и притянул к себе, чтобы обняться. – Сколько лет, сколько зим!

– Рад видеть тебя, Кумберленд.

Я колебался – спрашивать про траву или не спрашивать. Если честно, в эту минуту меня больше интересовала трава, чем он.

Он зашел в мою комнату, скинул ботинки.

– Где блондинка?

«Я не смогу сдержаться».

– Ты траву принес? – спросил я. После его вопроса это можно было сделать.

– Товар при мне.

Он достал небольшой прозрачный пакетик из заднего кармана и подбросил его вверх.

– Думаю, что здесь три сигаретки.

Было только две.

Гребаные две.

– Где третья?

Он тупо смотрел на меня, светлая челка лезла ему в глаза. В школе этого парня все любили, этого гребаного дурня.

Я боготворил его.

Ему следовало боготворить меня.

Порвав переднюю крестообразную связку, Моррис навсегда закончил с футболом. В отличие от меня, это был его собственный выбор. Меня из футбола выбросили.

Я был недостаточно хорош.

– О, проклятье, ха-ха. – Я дико завелся от его смеха. – Она у меня за ухом.

Гребаный придурок.

– Здесь можно курить?

Я уже начал, поднеся зажигалку к заранее скрученной сигаретке и вдыхая в легкие то, что должно было меня отвлечь.

Первые полчаса Моррис в деталях рассказывал про свою жизнь, хотя мне было плевать на все эти подробности. Он говорил, как учится по специальности «Криминология», про брюнеток, которых трахал, про то, как его богатая семья купила новую яхту.

Через некоторое время я включил музыку и плюхнулся на стул у письменного стола, поняв, что Моррис занял мою гребаную кровать и он тут гость.

– Вали с кровати, Кумберленд.

Он поднял руки, протестуя, но выполнил мою просьбу, смеясь себе под нос над чем-то, о чем я не собирался спрашивать.

Я не спрашивал ни о чем, ни об одной вещи, касавшейся Морриса Кумберленда, в течение двух часов.

– Итак, вы с Райли все еще вместе? – поинтересовался он, выпуская дым.

Я был спокоен, я был под кайфом, на седьмом небе от счастья. И тут он берет и спрашивает об этом.

– А что? Ты хочешь ее трахнуть?

Он изменился в лице.

– Э-э, нет, трахнуть, ха-ха.

Я не смотрел на него, когда снова заговорил:

– Все нормально. Она трахается с кем-то другим.

Если честно, я понятия не имел, чем занимается Райли. Прошло три недели с тех пор, как она меня обманула. Прошло две недели с тех пор, как скаут из Академии выбрал Мактавиша и Лондри вместо меня.

– Мне грустно это слышать. Когда это случилось? – Моррис пытался быть сентиментальным. Ему было плевать. Вероятно, завтра он напишет ей личное сообщение.

– Несколько недель назад, точно не помню. – Двадцать один день и шестнадцать часов назад.

Он пожал плечами и откашлялся в рукав фланелевой рубашки.

– Не беспокойся, Боланд. В море много рыбы.

Но я хотел одну.

Ту, которая не хотела меня.

Четвертый курс,

шестая неделя – настоящее время

Слава Богу, что есть неделя для выполнения домашних заданий.