– Из Треверберга уже выслали группу, которая обеспечит безопасность, – мягко заговорила Лиза. – Они сопроводят нас в город и на время скроют в одном из домов, которые принадлежат правительству.

Тонкие губы Николаса презрительно искривились.

– Адреса этих домов всем известны.

– Да, – жена кивнула, – но спецназ отобьет желание причинить кому-то из нас вред.

– И ты так просто об этом говоришь?

Она пожала плечами.

– А какой у нас выбор? Ник, у нас трое детей. Ты не имеешь права оставить их сиротами. Помни об этом.

Его пробило ледяной молнией. Он резко поднял руки и закрыл нервными пальцами глаза. Она права. Как всегда, права.

Николас откинулся на спинку кресла, почти физически ощущая, как ответственность за семейный бизнес и собственную семью давит на него непосильным грузом. Взял телефон. И под понимающим и принимающим взглядом жены активировал аппарат. Послышалось неприятное гудение – посыпались уведомления о пропущенных звонках и сообщениях. Тодд, журналисты, шеф, секретарь отца, его любовница, одна, другая. Десятки безликих существ, которым срочно понадобился Туттон-младший.

Младший. Недостойный сын своего отца. Его предпочитали не замечать, а сейчас он вдруг оказался единственным, кто способен оборвать все старые связи. Если погибнет и он, бизнес отца будет передан под государственное управление.

Внимание криминалиста привлекли лишь два уведомления.

Пропущенные звонки от Арнольда Нахмана, одного из ключевых конкурентов и одновременно партнеров по бизнесу, и от Акселя Грина. Работа с Грином в свое время помогла Нику обрести почву под ногами. То расследование забрало его болезненную любовь, которую разрушил отец, и позволило обрести счастье с женой, также навязанной отцом, но оказавшейся лучшей из всех женщин на земле.

Аксель взял трубку на третьем гудке.

– Да?

Его голос звучал хрипло, надрывно. Так говорят те, кто ежесекундно испытывает мучительную боль. Ник собрался, отвернулся от жены и посмотрел в окно.

– Ты звонил.

– Хотел уточнить по Аресу. Это шутка такая?

– Отец привез из командировки, что-то решал в Афинах. Это подарок.

– Странный выбор.

Туттон вдруг улыбнулся.

– Я думал, ты изучил моего отца лучше меня. Странный выбор – это его кредо.

«И передать мне бизнес в том числе».

– Тут должна быть какая-то связь, – задумчиво произнес Аксель, прикуривая. – Если статуэтку подарили твоему отцу, то почему криминалист ее отметил в отчете? Она находилась где-то на теле?

– Грин!

– Прости. Думал, ты знаешь.

Ник глубоко вздохнул, а потом выпустил из легких воздух.

– Я не видел отчет. Знаю только то, что отец повесился. Но я уверен, что он не делал этого. Знаю, что ты слышал подобное тысячу раз, но я уверен…

– Экспертиза подтвердила, это не самоубийство, – прервал Грин. – Это убийство. И неудачная имитация. Под ним не было стула или стола, чтобы подняться достаточно высоко, а потом спрыгнуть. Его подвесили на балку, предварительно задушив проводом. А повесили на галстуке. Кто-то неумелый. Ненавидящий. Или просто алчный.

Ника пробил холодный пот. Стало трудно дышать.

– Заказное убийство?

– Возможно, – отозвался Грин. – Или кое-что похуже.

– Спасибо.

– За что?

– За то, что не стал проявлять фальшивого сочувствия.

Грин усмехнулся. Невесело.

– Не до сочувствия, Ник. Я буду ждать тебя в Треверберге. Тебе надо переключиться. Я уже получил разрешение на твое участие в одном громком деле. Как ты смотришь на то, чтобы ненадолго поработать на Агентство?

Позже

Детектив Грин сидел за столом в кафе, небрежно вытянув левую ногу в сторону. К этой позе человек привыкает, если долго носит гипс, и Акселю она, по мнению Ника, совершенно не подходила. Николас не считал себя знатоком чужих душ, их с Грином отношения можно было охарактеризовать скорее как натянутые или деловые, но криминалист искренне удивился, увидев его сейчас совсем другим.