На следующий день после разговора с Ини-Ниони профессор Беккерман собрал в университете ИЦБ экстренное совещание. Около трех часов вместе с десятью генеральными менеджерами они анализировали все вклады, сделанные создателями в X-vu за последнее время.

Сначала они посмотрели последний месяц и не нашли там ничего подозрительного. Затем посмотрели ноябрь, октябрь, сентябрь… и все остальные месяцы за прошедший год – опять ничего. Так как роботу X-vu было уже десять лет, то в последнее время вклады в него делались не так интенсивно, как в первые годы его существования.

После трех часов кропотливой работы менеджеры решили, что едва ли имеет смысл анализировать информацию старше одного года. Было бы невероятно, если бы какое-то изменение годовой давности проявило себя через такой длительный срок. В таком случае между изменением и нынешним поведением робота все равно было бы сложно установить четкую взаимосвязь.

Что же касается профессора Беккермана, в начале совещания он был настроен оптимистично и рассчитывал найти ответ в одном из последних изменений. Но по мере того как работники ИЦБ все больше отдалялись от текущего месяца, Хью Беккерман становился все мрачнее и мрачнее.

После просмотра декабря прошлого года глава ИЦБ наконец сказал: «Стоп». Он попросил менеджеров, которые принимали участие в расследовании, пока не рассказывать о проблемах с X-vu общественности.

– Так как мы пока не понимаем, что пошло не так и повториться ли это снова, давайте не будем делать поспешных выводов, – сказал он собранию. – Вы же знаете журналистов и наших оппонентов – они все переврут и приукрасят, лишь бы привлечь к себе внимание благодаря нашим проблемам.

Молодой профессор Айл высказал предположение, что непонятная реакция Ини-Ниони могла быть вызвана уникальным стечением обстоятельств, которое может больше никогда не повториться. Другие предположили, что, возможно, в тот день у робота возникла какая-либо техническая неполадка, которая была устранена во время ночного обновления. Либо на реакцию мог повлиять и тот факт, что робот находился в своем женском аспекте (хотя об этом его забыли спросить), а женский аспект Ини-Ниони обладал повышенной эмоциональностью и большей энтропией и, соответственно, меньшей степенью устойчивости.

Выслушав доводы генеральных менеджеров, глава ИЦБ провозгласил собрание завершенным и отпустил всех на обед.

Офис Исследовательского Центра Беккермана представлял собой большое здание, расположенное в оживленном районе Всемирной Столицы. Внутри здания был световой колодец, в который из-за прозрачной крыши всегда попадало достаточно естественного света в дневное время суток. По центру светового колодца ездили вверх-вниз стеклянные лифты, а на этажах росли высокие живые растения, как в оранжерее.

Лаборатория, в которой работала Марша Зондерс, находилась на предпоследнем этаже. Со своего рабочего места сотрудница ИЦБ хорошо видела происходящее на соседних этажах через стеклянные стены комнаты.

Сегодня Марша приехала на работу пораньше, пропустив нормальный завтрак и перекусив морковным смузи и половинкой яйца пашот на тосте, купленными в местном кафе.

Вдруг она увидела, как из лаборатории Хью Беккермана выходит группа генеральных менеджеров. «Интересно, что же вы там делали?» – подумала Марша.

– Я на обед. Скоро вернусь, – бросила она своей коллеге Тие и выбежала к лифтам. Марше повезло: когда ее лифт остановился этажом ниже, в него зашла только что освободившаяся группа менеджеров. Среди них был и ее давний друг и коллега Киану Айл.