Я вижу как на руках этой женщины сидит ребенок лет 3х, он спрашивает «где папа», а женщина тихо плачет, прижимая одной рукой к себе маленького сына, а другой рукой сжимая свой старенький телефон.

Я прохожусь по квартире, которая будто из передачи «мужское и женское». Мне здесь становится жутко. Такое ощущение, что здесь все давно умерло. В том числе и хозяева. Я не могу понять, почему эта женщина так запустила себя и квартиру. Нет, не то, чтобы здесь был бардак или ползали тараканы. В квартире было чисто, найти хоть одну пылинку было бы трудно, все вещи аккуратно разложены, ничего не валяется, даже не смотря на маленького ребенка, на плите остывает горячий ужин, но все здесь все было мрачное, будто жизнь остановилась, будто из этого места хочется скорее сбежать, энергетика здесь давит и заставляет чувствовать себя не в своей тарелке. Квартира пропитана страхом, болью и злостью.

Когда возвращается ОН, я понимаю, почему у меня сложилось такое впечатление от этого места. Все встает на свои места.

Открыв дверь, он ведет себя как король. Которому должны принести тапочки, накрыть стол, сделать массаж и положить под одеялко. Ни в коем случае слова против, не дай бог заплачет ребенок. В его семье все ходят по струнке и даже трехлетний сын знает, как себя можно и нельзя вести. Что нельзя кричать, когда папа дома, нельзя раскидывать игрушки в его присутствии, нельзя его доставать вопросами и вниманием. Папа – это глава семьи, его можно только уважать, любить и обязательно делать так, как он говорит. Любое неверное действие моментально выведет его из себя. Я замечаю, что он забыл про обручальное кольцо, которое так и осталось лежать в кармане. А еще он совершенно не боится, что его жена узнает про других женщин, он даже не снял испачканную помадой рубашку, сразу прошел на кухню.

– Что на ужин? – Спрашивает он, не поздоровавшись и не бросая взгляд на свою семью.

Женщина мягко спрашивает:

– Где ты был? Почему не отвечал? – она будто боится резких высказываний, но все еще не теряет последних надежд на нормальное отношение.

– Я спросил, что на ужин! – Взрывается он и заносит руку для удара по лицу женщины, на руках которой сидит малыш.

Женщина стойко выносит удар, она не плачет, не кричит, лишь прижимает свою руку к красной и опухшей щеке. А вот ребенок, который еще не в том возрасте, чтобы контролировать свои эмоции – разрывается от истерики. Она встает и молча накладывает этому ублюдку ужин.

Спрашивает, будет ли он хлеб и нужно ли ему подогреть, тк пока она его ждала, ужин успел немного остыть.

– Иди уложи его спать и готовься. – в приказном тоне сообщает он.

– К чему? – сводя брови на переносице, спрашивает женщина.

– Узнаешь! Хлопая кулаком по столу заявляет он. – Будешь еще мне тут вопросы задавать, получишь вдвойне, поняла?

Уложив малыша спать, будто робот, не имея страха и лишних вопросов она заходит к нему на кухню и закрывает дверь. Он уже доел и ждёт ее, смотря что-то в своем телефоне с ехидной улыбкой.

Он встает из-за стола и хватает ее за волосы с такой силой, что ее голова отклоняется назад.

– Я говорил тебе прекратить свои чертовы ведьмины штучки? Говорил завязать со всей этой чепухой? – еще сильнее он оттягивает ее за волосы.

– Что я сделала? – полушепотом отвечает женщина, явно пытаясь сдержать крик от боли.

– А то ты не знаешь, чертова сука! Из-за кого я сегодня по полной облажался перед своей подругой? – не отпуская ее и не ослабляя хватку продолжает он.

– Ты о чем? – женщина непонимающе хмурит брови и буквально через секунду до нее доходит смысл его фразы «облажался» «подруга» и она едва пытается сдержать ухмылку, но уголок ее губ предательски выдает ее.