На самом же деле он сам мог прийти, когда хотел, кроме времени, когда Пурталес был дома. Его прихода она ждала нетерпеливо, пытаясь себя чем-то занять. Иногда не готова была ждать вовсе и требовала позвать его к себе. Их отношения длились уже несколько месяцев, но, кажется, что они только накалялись.

Их встречи имели особый ритуал. Он сложился практически сразу, когда Григорий пришел к ней повторно после освобождения из-под стражи благодаря ее залогу. Тогда он пришел днем с маленьким букетиком фиалок, которые неловко прятал под пиджаком, уже зная вкус ее губ и тайны ее божественного тела. Войдя в парадную, еще смущаясь убранства и роскоши ее дома, он неловко мялся внизу, прислушиваясь к ее шагам наверху. Высокий подтянутый слуга с непроницаемым лицом впустил его в дом и удалился без лишних вопросов. Его это поразило: неужели приход постороннего мужчины к хозяйке никого не волновал или хотя бы вызывал любопытство? Он был несколько смущен, считая, что ставит ее в неловкую ситуацию. Но стоило ей спуститься к нему, как все смущение куда-то прошло.

Она была старше его ненамного. А ее глаза красноречивее всего говорили, как она истосковалась и как отчаянно его ждала. Вынув свой нелепый букетик, он сделал к ней шаг, а она поймала его руку и быстро поволокла наверх, в спальню, не дав ему и слова сказать. Уже там, заперев дверь, спиной прижалась к стене и, еле переводя дыхание, тихо сказала:

– Здравствуй, Гриша.

Потом они целовались, долго, страстно, неудержимо. Его букетик упал на пол и, похоже, был ими же растоптан. Потом он отвел ее руки в стороны и, удерживая ее, глядя ей в самые глаза, прошептал:

– Что тебе будет за это?

Она пожала плечами, пытаясь снова коснуться его губ, вытягивая шею.

– Твои слуги могут догадаться. Ты не боишься?

– С тобой я ничего не боюсь, – прошептала она, сгорая от страсти.

– Правда? – глаза его вспыхнули, губы расплылись в улыбке. Он смотрел теперь на нее дерзко, с вызовом, совсем как тогда, на палубе ночью. – Ты уверена?

– Абсолютно.

– Хорошо, докажи, – прошептал он, горячо дыша ей в лицо.

– Как? – она улыбалась, чувствуя, что он что-то задумал. Страха действительно не было. Страх был, когда, держа ее к себе спиной, требуя от нее денег тогда, на пароходе, она думала, что горько ошиблась, и что все ее тайные вспыхнувшие желания – лишь плод ее болезненного, уставшего от одиночества воображения. Страх был еще неделю назад, когда она узнала, что он сидит в тюрьме, и не знала, как поступить. Страх был, когда она тайком от мужа внесла за него огромный залог в 500 руб.! Потом он пришел, серьезный, недовольный ее поступком и яростно потребовал забрать свои деньги, говоря о том, что это недопустимо, что он в жизни не зависел от женщин, что и впредь такого не будет. Страх был, когда она думала, что он уйдет, так и не поняв ее желаний. Но он остался. И больше страха не было. – Как же, любимый? – прошептала она, пытаясь коснуться его губ.

Он несколько секунд молчал, а потом заявил, в упор глядя на нее, словно проверяя, сможет или нет:

– Не смей встречать меня в этих тряпках. Ты – женщина, я – мужчина, мы свободные люди, и нечего скрываться за этой одеждой. Сними все.

Она смотрела на него пару секунд, а потом покорно начала снимать с себя всю одежду, слой за слоем: верхнее платье, нижнее, кружевной лиф, панталоны, подвязки вместе с чулками. Он стоял вплотную к ней и смотрел, как она скинула последний чулок и стала перед ним совершенно голая, во всей своей красе, выставив крупную грудь вперед, сведя руки за спиной.

– Теперь ты, – прошептала она, улыбаясь.