В один из морозных январских вечеров, когда Саша уже из сил выбилась, пытаясь растопить печь в своей комнатушке, в дверь постучали. Она невольно прислушалась, в надежде, что стук был не к ней. Но стук повторился. Отряхнув руки, перепачканные золой о висевшее рядом с печью полотенце, Саша поднялась, накидывая платок поверх домашней блузы с запахом, оправила теплую юбку и на ходу спросила:

– Кто там? – время было позднее, а в последние дни в доме появилось много новых жильцов, приехавших на заработки в Казань, что вызывало определенные опасения.

– Саша, добрый вечер, – услышала она голос Андрея, чувствуя, как ноги ее вмиг стали ватными.

Дрожащей рукой Саша отодвинула защелку и распахнула дверь, взволнованно теребя концы платка на груди.

Андрей стоял в темноте общего коридора. Его лица не было видно, лишь блестящие пуговицы форменной шинели военного училища поблескивали в свете лампы. Он сделал шаг вперед, заходя в ее комнату, держа фуражку и вглядываясь в Сашино лицо усталым, заметно осунувшимся лицом.

Она отступила назад, пропуская его, не в силах вымолвить ни слова. Сердце бешено чеканило в груди: он приехал!

– Добрый вечер, Саша, – повторил Андрей, входя и осматриваясь в ее комнате. – Простите за столь поздний визит… Нам нужно поговорить.

Саша закрыла дверь, невольно оглядывая свое жилье, стесняясь своей скромной обстановки и нечистых полов. При этом она то и дело вскидывала на Андрея глаза, не зная, куда деть руки, догадываясь, о чем он хочет поговорить. А потому стояла у плиты, продолжая теребить платок, и молчала.

– Наверное, я должен был это сделать намного раньше… – он осекся, не раздеваясь, взялся за спинку стула, который стоял за письменным столом. – Вы позволите?

Саша кивнула, чувствуя, как румянец выступил на ее щеках от волнения и смущения. Андрей сел спиной к ней, вертя в руках фуражку, очевидно, не зная, как начать.

– Хотите чаю? – тихо спросила Саша, взяв веник и пытаясь смести выпавшую золу и труху с дров в сторону, на самом деле так пытаясь отвлечься и взять себя в руки.

– Нет, – произнес Андрей. – Присядьте, прошу вас.

Саша отставила веник в угол и покорно села на кровать, невольно подумав, что так же пару недель назад они сидели в ее комнате с Шацким, а потом… Порывисто сглотнула. К чему было это воспоминание? Стало ужасно досадно на саму себя.

– Саша, послушайте, – начал Андрей, всматриваясь в ее лицо. Голос его был тих и тревожен. – Я не понимаю, зачем вы все это допустили? Зачем? Право слово, я вас не понимаю.

Она бегающими взволнованными глазами смотрела на него. Та нежность и любовь, которую, казалось, она загнала в угол своего сердца, вновь крошечными крылышками затрепыхалась в ней. О, если бы он позволил ей хоть изредка, по крупицам, словно крошечные жемчужинки собирать мгновения, проведенные с ним! О, если бы он решился и отдался бы с головой своим чувствам! Она бы упивалась своим грехом, своей запретной любовью, молилась бы о своем и о его прощении, но была бы счастлива! Совершенно счастлива! Если бы он только позволил ей быть с ним!

Сдавленно вздохнув, чувствуя, как опять безудержная лавина чувств охватывает ее, Саша отвела взгляд, опасаясь саму себя, продолжая взволнованно перебирать концы платка.

Тем временем Андрей откинулся на спинку стула, положив фуражку на стол. После паузы он вновь заговорил:

– Через пару дней вы поселитесь в моем доме. На что вы рассчитываете, Саша? Прошу вас, ответьте мне прямо. Надеюсь, вы не станете…

Она вскинула на него глаза и быстро покачала головой, сильно краснея.

– Нет, не волнуйтесь, не стану, – она отвернулась, чувствуя ком, подкативший к горлу.