-Ах, Акулина, - оживилась Анастасия, - ты бы знала, сколько мы передали на помощь армии. В русском театре, в том числе и в балете на протяжении войны с французами одно появление на сцене знамени с надписью «За отечество» доводило зрителей до одушевленного восторга: зрители плакали, кричали «Браво! Ура!», рукоплескали, вскакивали со своих мест, даже бросали на сцену кошельки с криками «На пользу ополченцев! На пользу раненых!».

Глаза девушки горели, она раскраснелась и продолжила.

-А в Императорском театре представления давали по-прежнему французские актеры. Закревский сказывал, несмотря на то, что «народ кричит», государь нарочно приказывает играть французские пьесы», что может иметь последствия самые худые. А я не поняла этого "нарочно".

Я тоже не поняла, за каким чертом злить людей? Но может, высоким особам оттуда сверху видней.

-Мария Антоновна Нарышкина всем рассказывала, что ставят спектакли для нее, и она оными забавляется. На нее за это весьма негодуют, сказывают даже, что на улице ей сделана какая-то грубость, - дополнила рассказ дочери княгиня. - А как же ты провела все это время, Акулина?

Мне не хотелось рассказывать о нашей партизанской жизни, казалось - не поймут. Их занимают другие интересы - кто про кого что сказал, балы, вечера, салоны. Скукотища какая. Никогда не понимала, когда рай представляют в виде каких-то островов с белым песком и лазурной водой, где можно целыми днями валяться на пляже и жарить пузо. Вообще, меня всегда удивляло, почему люди считают раем ничегонеделанье? По-моему, человек может быть счастлив только в труде, в развитии.

-Мы жили в лесу в землянках, вредили, чем могли французам, - отделалась парой фраз.

Дождавшись, когда ужин будет закончен я с удовольствием ушла в отведенную мне комнату. Марфуша была уже там. Она достала ночную рубашку, капот и помогла мне умыться, поливая на руки из кувшина. Попутно болтала, как всегда.

-Ох, барышня, вся дворня только и говорит, что о вашем внезапном дворянстве. А уж как я им рассказала, что вы у нас командиром были и всем партизанам теперь вольная вышла, так вы бы видели их рожи.

-Марфа, - прервала я веселую болтовню, - я не хочу оставаться в доме Ланевских. Завтра мы снимем комнаты, или дом. Мне нужно ознакомиться с производством, я совсем не помню насколько развита уже промышленность.

-Ну, вот, - пригорюнилась Марфуша, - опять вас кудай-то понесло, барышня. Вам об приемах надо думать, платьев купить, шляпок. На балы поездить. Вам жениха надобно подобрать.

-У меня есть жених, Марфа.

-Это вы о французе что ли? Так то неизвестно еще, вернется он, али нет. Да и вообще, если уж по чесноку, - ввернула она одно из любимых Васиных словечек, - так себе жених-то.

Я отослала Марфу и попросила найти Карла. Через пять минут в комнату вошел маленький человек.

-Да я и сам к тебе шел, - сказал он, забираясь на стул и пристально меня разглядывая. - Ты стала больше на неё похожа.

-Карл, Акулина отказалась возвращаться назад, - с грустью отозвалась я, - она там живет в моей семье. И всем довольна.

-А ты не злись на нее. Что её здесь ждало-то? Выдали бы замуж за кого не глядя. Хорошо если не совсем изверг попался бы. В свете её не приняли бы, а дворня насмешки чинила бы.

-Но я же получила дворянство и графский титул.

-И что? - хмыкнул Карл. - Для всех этих вельмож ты так и останешься дочерью конюха, да и для крестьян тоже.

-Х-м, будем посмотреть, - усмехнулась я. - Ну, да оставим это. Карл, чем же ты теперь занимаешься, ведь не стало Петра Алексеевича?

-Состою при барыне, - грустно сказал Карл. - Развлекаю её гостей, у нас по средам салон. По субботам выезд