Если подумать, у меня самого не было никакого плана, скорее, я составлял план, рассчитанный на нас двоих.

Даже если мне удалось бы придумать такой план для себя, я не смогу двигаться вперед, если меня будет преследовать призрак моей девушки.

Бывшей девушки, напоминаю я себе, и мне тут же становится хуже. Как будто я не имею права скорбеть, могу только винить себя. Даже при мысли о том, что призрак Ким будет меня преследовать, я чувствую себя скотиной. Она не захотела быть со мной при жизни и поэтому теперь является мне повсюду? Я запихиваю фотографию под кровать, понимая, что есть лишь одно возможное объяснение случившегося сегодня вечером.

Только оно имеет смысл.

Возможно, я просто схожу с ума.

Возможно, именно этого я и заслуживаю.

В понедельник утром я первым делом спрашиваю доктора Бенефилд:

– Итак? Я свихнулся?

На прием меня записала мама, чтобы доказать, что я не сумасшедший.

Врач выключает фонарик в форме ручки, убирает в карман и качает головой, глядя на меня с веселой улыбкой.

– Нет. Вы пережили тяжелую утрату, и последствия для вашего организма могут проявляться весьма неожиданным образом.

– Например, я буду видеть призрак Кимберли?

– Например… вы можете видеть то, что вам хочется увидеть, – уточняет доктор Бенефилд и протягивает мне свой айпад. На экране устройства отображаются снимки МРТ моего мозга. – Смотрите.

Она пролистывает несколько изображений, демонстрируя сначала здоровый мозг, а потом – сканы моего мозга, попутно объясняя, как именно я «почти в норме». Мама вытягивает шею, чтобы лучше рассмотреть снимки, но я почти не смотрю.

– Человеческий мозг – великолепная машина, – добавляет доктор Бенефилд, закрывая айпад. – Он делает всё возможное, чтобы защититься от боли, вне зависимости от того, физическая она или душевная. Пока вы нездоровы, всё происходящее с вами вполне нормально. Понимаете?

«Защититься от боли». Каким образом я буду защищен от боли, изо дня в день видя свою мертвую девушку?

Врач выжидательно смотрит на меня, так что приходится послушно кивнуть, потом достает бланк для назначений, ручку, записывает какие-то рекомендации, отрывает листок и протягивает мне.

Я забираю у нее бумагу и вглядываюсь в нечитаемый почерк. Ожидаю увидеть какой-то диагноз, названия выписанных мне лекарств, но вместо этого читаю следующую фразу: «Успокойтесь. Это всё не по-настоящему».

Отлично.

– Кайл, – говорит доктор Бенефилд. Я поднимаю глаза и встречаю ее деловой взгляд. – Видения, которые вас посещают, ненастоящие. Помните об этом, хорошо? Когда вы будете готовы, они пройдут сами собой, обещаю. Но пока вы их видите, следуйте моим предписаниям. Прочитайте назначение, запомните и поверьте мне.

Я киваю, однако слова врача меня не убедили. Видения пройдут сами собой? Что со мной будет, если даже этот, слабый образ Ким исчезнет? Когда я ее вижу, то чувствую себя сумасшедшим, и это очень неприятно, но всё же я ее вижу. И я не готов ее потерять.

После того как мы возвращаемся домой, мама отправляется на работу, а я насыпаю себе полную миску хлопьев «Лаки Чармс» и устраиваюсь за столом в кухне. Сначала тишину нарушает только хруст пережевываемых хлопьев, но потом я вдруг готов поклясться, что слышу приглушенный голос, только не могу разобрать слова. Перестаю жевать, не донеся ложку до рта, усиленно прислушиваюсь.

– Мама?

Мой голос эхом раздается в пустом доме.

Может, она что-то забыла? Я напрягаю слух и понимаю, что звук идет откуда-то снизу. Из моего кармана.

Вытаскиваю телефон из кармана, и из динамиков раздается треск и приглушенный голос. Ой, похоже, я своей задницей нажал на кнопку. Подношу телефон к уху.