Ей делали простую процедуру, под общим наркозом. Но под наркозом она ушла. Её тело лежало на столе, а сознание было в другом измерении. Она шла по узкому тоннелю, как сквозь туман. В конце её ждали люди, родственники, умершие задолго до этого, даже те, кого она не знала. Все как живые. Среди них выделялась одна фигура. Людмила узнала бабу Катю (мать отца), свою единственную и любимую бабушку, потому что баба Поля (мать мамы) умерла, когда она была маленькой. Отец называл бабу Катю самой доброй женщиной в роду.

– Назад! – скомандовала баба Катя. – Тебе ещё нельзя сюда. У тебя три дочери, тебе их растить надо.

И в тот момент Людмила поняла, что умерла. Но баба Катя стояла, как преграда, не давая приблизиться. Тогда-то и раздался голос медсестры, возвращающий её в реальность.

– Женщина, женщина, откройте глаза! – громко говорила медсестра, хлопая по щекам.

Людмила вернулась. Но с той поры жизнь изменилась. Она начала видеть вещи, предчувствовать трагедии, слышать тех, кто должен был молчать.

Вспомнила, как предвидела смерть свёкра, видя во сне, что он с трудом тащит большой шкаф на спине. Потом всё подтвердилось. Он действительно долго болел и умер тяжело. И смерть свекрови тоже видела во сне. Они бродили по белому, светлому дому, где свекровь выбирала комнату, но не пустила Людмилу войти. И вскоре свекровь скончалась.

Эти совпадения пугали, и не хотелось думать, что ей дано видеть, предчувствовать смерть близких. Но как же жить, если каждое предчувствие сбывается?!

Людмила стояла у окна, глядя на осенний сад. Каждое дерево казалось ей старым другом, который уже много лет стоит и молчит, не задавая вопросов.

– Старые деревья, пережившие многие зимы и лета с нами, такие же, слабеющие, как я, но всё ещё стоящие, – с грустью думала она.

Ветер тянул к ней запах увядающих листьев. Он казался таким знакомым и одновременно таким чужим, как воспоминания о Викторе, которые она не могла выбросить из своей головы. Всё, что окружало её в этот момент, говорило о том, что она переживает свою осень, как и этот сад, готовый к зиме. Она вздохнула, чувствуя, такую безысходность, что не было сил думать о будущем. Страшное настоящее заполнило её полностью.

– Всё возвращается к своему истоку, как листья, которые снова падают на землю. Я тоже возвращаюсь, но куда? Что будет дальше?

С улицы донёсся негромкий смех – это девочки о чём-то шептались под окном. Людмила прижалась лбом к стеклу, пытаясь хоть как-то сосредоточиться, но душа надрывно плакала.

– Я, когда выучусь, заработаю денег, открою свой ресторан, – услышала она слова старшей дочери.

– А я окончу техникум, заработаю денег и открою своё ателье! – поддержала средняя.

– А я вообще не буду думать о деньгах, – послышалась сквозь смех Катина реплика. – Выйду замуж за принца на белом коне и рожу ему богатыря!

Старшие дочки хором рассмеялись, глядя на младшую. Людмила не сдержала тёплой улыбки.

– «Три девицы под окном», – подумала она, неожиданно вспомнив пушкинские строки. – И несмотря на горе, которое свалилось на нас, жизнь продолжается. Девочки шутят, мечтают о будущем, – радостно вздохнув, она прошептала: – Всё у нас ещё будет! Обязательно будет!

Услышав шаги за спиной, Людмила обернулась. В комнату вошла её подруга – Маргарита, невысокого роста, полноватая, но всегда с живым блеском в глазах женщина. Вот только сегодня её вид выдавал не только печаль и усталость, но и слабую потерянность, будто она сама была на грани, как и Людмила. Рита всегда следила за собой: ухоженные руки, аккуратный макияж, причёска. Но на этот раз она выглядела, будто не спала ночь.