– О, Сабантуев ждёт с нетерпением, – заверила она. – Ему важно показать тебе, что твои идеи действительно работают. И, кстати, он очень гордится проектом "Рынки будущего". Это ведь на твоих рассказах основано!

Кирилл хотел возразить, но махнул рукой, решив, что лучше увидеть это безумие самому.

Алина и Кирилл шли по улице, которая носила его имя. Он невольно замедлил шаг, разглядывая архитектуру, пеструю рекламу и идеально выверенные тротуары. Улица писателя Кирилла Говорова была воплощением городского величия: широкая, мощёная, с шестиполосным движением и фасадами домов, выполненными в строгом классическом стиле. Но при этом чувствовался налёт футуризма – зеркальные окна, световые панели, сменяющие цвет в зависимости от времени суток.

– Улица Говорова, – пробормотал Кирилл, глядя на табличку с его именем, закреплённую на одном из зданий. – Они, кажется, решили совсем не стесняться.

– Это же символ, – ответила Алина, словно объясняя очевидное. – Ты ведь знаешь, что всё это построено благодаря твоим идеям. Улица отражает гармонию порядка и свободы. Каждый её метр пропитан духом эпохи Говорова.

Кирилл усмехнулся, но его взгляд оставался задумчивым. Они подошли к главной площади, и перед их взором предстал памятник, который невозможно было не заметить. На высоком постаменте из чёрного мрамора возвышалась статуя, которая заставила Кириллу остановиться, положив руки на грудь.

– Это что ещё за безумие? – наконец произнёс он, глядя на памятник.

На бронзовом троне-унитазе сидел он сам – Кирилл Говоров, расслабленный, с книгой в руках. Его лицо выражало философское спокойствие, а в руке застыла раскрытая книга, как будто воплощение знаний.

– Почему безумие? – удивилась Алина, ее тон был искренним. – Ты же символическая эпоха. Кирилл Говоров – вдохновитель, чьи идеи подарили Ксенополии свободу без стыда и лицемерия. Этот памятник – посмотрите на ваше движение.

Кирилл молча разглядывал статую. Бронзовый постамент был украшен цитатами из его книг, оформленными в пафосном стиле: «Свобода начинается с мысли!» , «Познай себя – и примешь мир!» . Но всё это выглядит абсурдным из-за контекста.

– На унитазе? – спросил он, покачав голову.

Алина улыбнулась, будто ее совсем не смущала абсурдность происходящего.

– У нас говорят: «Говоров дал нам свободу, даже сидя на троне». Ты стал символом откровенности, раскрепощённости, избавления от условностей.

Кирилл следом переводил взгляд с надписей на улыбающиеся лица прохожих, которые с восхищением фотографировались в подножии статуи.

– Свобода требует героев, – повторила Алина, как будто это всё объяснило.

Кирилл посмотрел на нее, а затем снова на бронзового себя, сидящего на троне.

– Свобода, говорит… – тихо сказал он, усмехаясь. – Ну, по крайней мере, смешно.

Кирилл отвернулся от памятника и посмотрел вперёд. Вдалеке уже виднелась мэрия – массивное здание из белого камня, украшенное бронзовыми оленями. Оно возвышалось над остальными постройками, символизируя мощь и порядок.

– Вот она, мэрия, – сказала Алина. – Величественное место. И здесь нас ждёт Сабантуев. Он наверняка уже готов показать тебе, как твоё наследие стало основой всего.

Кирилл не ответил. Он чувствовал себя словно в чужом сне, в котором реальность перевернули, а он сам оказался в центре событий, которые не мог контролировать. Улица Говорова, статуя, мэрия – всё это выглядело как грандиозный театр, где его роль уже написана, даже если он её не выбирал.

Массивные двери мэрии Изграда раздвинулись, и Кирилл вместе с Алиной вошли в просторную приёмную. Пол блестел так ярко, что отражал каждую деталь, включая Кирилла, выглядевшего слегка озадаченным, и Алину, шагавшую с видом человека, который тут не впервые.