Алина вздохнула, будто ей надоело это объяснять.

– Может быть, ты этого и не хотел, – сказала она. – Но идеи живут своей жизнью, Кирилл. Ты вдохновил мир. А как мир интерпретировал это вдохновение – уже не в твоей власти.

Кирилл отвернулся, снова оглядывая площадь. Люди смеялись, спорили, покупали товары, заходили в здания с яркими вывесками. Всё выглядело упорядоченным, как он и любил описывать, но одновременно хаотичным в своей откровенности. И где-то внутри он чувствовал, что Алине было трудно возразить.

Кирилл устало провёл рукой по лицу, снова оглядывая площадь, где неоновые вывески сочетались с идеально выложенной плиткой и аккуратно подстриженными деревьями. Всё это выглядело как парадоксальный хаос, закованный в строгую форму. Он посмотрел на Алину, которая с деловитым видом смотрела на часы.

– Нам пора, – сказала она, отрывисто и с таким выражением, будто только что вспомнила о пропущенном важном собрании.

– Куда? – спросил он, с трудом удерживаясь от сарказма.

Она подняла на него взгляд, в котором смешались невозмутимость и что-то вроде лёгкой гордости.

– Нас ждёт Сабантуев, – произнесла она с таким тоном, будто называла имя самого великого из ныне живущих.

– Сабантуев? – Кирилл хмыкнул. – Этот мэр-оленевод? Он-то что от меня хочет?

– Сабантуев – не просто мэр, – начала она, как будто читала заранее заученную речь. – Он – реализатор национальных проектов. Все задачи, поставленные правительством Ксенополии, проходят через него. И все они вдохновлены твоими идеями, Кирилл.

Кирилл резко повернулся к ней, пытаясь понять, шутит она или говорит серьёзно.

– Моими идеями? – переспросил он. – Какими ещё идеями? Уж точно не теми, что я вижу вокруг.

Алина всплеснула руками, словно удивляясь его невежеству.

– Конечно, твоими! Ты ведь сам писал о том, как важно учитывать человеческую природу? Про свободу, гармонию и равные возможности для всех? Сабантуев взял это за основу. Например, ты знал, что у нас теперь есть обязательный "День благодарности телу"? Каждый житель города в этот день должен посетить одно из мест для удовольствия. Это снижает стресс и укрепляет моральный дух.

Кирилл смотрел на неё, ошеломлённый, не в силах подобрать слова.

– И это называется… национальным проектом? – наконец произнёс он.

– Разумеется, – подтвердила Алина, словно речь шла о самом обыденном факте. – У нас есть ещё проекты! Например, "Эротика как культурное наследие" – это когда в школах изучают историю чувственных искусств. Или "Город желаний", где каждому гражданину раз в год гарантировано исполнение одной личной фантазии за счёт бюджета. И всё это работает, Кирилл. Это делает людей счастливыми.

Кирилл рассмеялся, но его смех был нервным.

– Счастливыми? Это вы называете счастьем? Культ удовольствий, прикрытый красивыми словами?

– Это не культ, это система! – перебила Алина, подняв палец в знак наставления. – Ты должен понимать, Сабантуев – не просто мэр, он человек действия. Он превратил Изград в витрину эпохи Говорова. Это его вклад в твой великий замысел.

– Я никогда не замышлял ничего подобного, – отрезал Кирилл. – Все эти проекты – чья-то фантазия. Причём весьма извращённая.

Алина улыбнулась, но её улыбка была хитрой.

– Может, ты и не думал, что это станет реальностью, но ведь идеи всегда живут своей жизнью. Сабантуев просто систематизировал их. Ты должен гордиться, Кирилл. Управление городом через удовольствие – это его национальный вклад.

Кирилл глубоко вдохнул, пытаясь унять растущую головную боль. Всё это звучало как абсурдный сон, но он уже перестал удивляться.

– Хорошо, – сказал он наконец. – Веди меня к этому вашему Сабантуеву. Но не рассчитывай, что я смогу воспринимать всё это всерьёз.