– Извините, что… так обошелся с вами тогда.

Он просил прощения! У меня! Пора бить тревогу…

– Все в порядке, – сказала я. – Если мне что-нибудь понадобится, я вам скажу. – Теперь пришел мой черед сделать паузу. – А если вам двоим что-нибудь понадобится, дайте мне знать. Я пробуду здесь до… пока не съеду. – И тут я вспомнила. – А можно вопрос? Просто так. Сколько человек проживает в вашем доме?

Он внимательно посмотрел на меня, прежде чем дать ответ.

– Только мы с Эймосом.

Так я и думала!

– Ясно.

По крайней мере, он не планирует турнуть меня пинком под зад. А раз так, стоит этим воспользоваться.

Я протянула ему руку, и он обхватил ее своей большой прохладной ладонью и крепко пожал.

Я улыбнулась. Он не улыбнулся в ответ. Ну и пусть!

У него еще был шанс передумать и придать мне ускорение, поэтому я попятилась и, крикнув «спокойной ночи», проскользнула в гараж. Там я включила свет, закрыла замок и рванула вверх по лестнице.

Стоя у окна, я наблюдала за тем, как мистер Роудс поставил внедорожник на обычное место перед домом. Затем открыл пассажирскую дверь и достал белые пакеты из ресторана фастфуда – в городе их было два – и вошел внутрь.

Итак, я все еще была здесь.

И надеялась продержаться еще две недели.

Или, по крайней мере, как можно дольше.

– Господь с вами, деточка! Не нужно извиняться, – проговорил пожилой господин с такой слащавой улыбкой, что у меня случился бы кариес.

Его приятель подмигнул.

– Разве можно сердиться на такое хорошенькое личико, да, Даг?

При этих любезных словах я напряглась всем телом. Я изо всех сил старалась помочь этим милейшим покупателям, но не могла. И поняла, что не смогу, как только увидела, что они приближаются к прилавку с двумя удочками, поэтому была готова.

Я выпалила первое, что пришло на ум:

– Давайте я позову кого-нибудь, кто сможет ответить на вопросы об удочках?

Я отчаянно пыталась не стоять столбом, запомнила бо́льшую часть ценников и даже названия двух представленных у нас брендов, но на этом мои возможности заканчивались. Чем удочки отличались друг от друга и уж тем более почему следует брать ту, которая длиннее, или даже для какой рыбы они предназначены, я не имела ни малейшего понятия.

Поэтому, когда мужчина лет пятидесяти с небольшим проигнорировал мои слова и продолжил напирать с вопросами типа «А в чем их отличие? И почему эта в два раза дороже?», я смирилась.

Не будь мы в запарке, я позвала бы Клару. Но она стояла у стойки проката, обслуживая небольшое семейство. Джеки была в подсобке на перерыве, а наш единственный сотрудник, работавший на неполную ставку, – с ним я познакомилась только нынче утром, – послонялся пару часиков и свалил, пообещав вернуться.

Мы с Кларой переглянулись, и тут до меня окончательно дошло, какой у нее затык с персоналом.

Для справки: он не вернулся.

Мужчины упорно игнорировали мои попытки отфутболить их к Кларе.

Утешало, что они проявляли доброжелательность и терпение, но все равно я чувствовала себя не в своей тарелке. Я знала, что из большинства передряг выбиралась потому, что была обаятельной и довольно дружелюбной по натуре. Дорожная полиция тормозила меня раз десять, но дело обходилось без штрафа, хотя, по словам моих друзей, я вожу как сумасшедшая. Я просто не люблю терять время! И что в этом плохого? То, как окружающие реагировали на меня, служило источником бесконечных подколок для моих двоюродных братцев.

В то же время генетика доставляла мне массу неудобств. Некоторые мужчины склонны к мизогинии и порой меня воспринимали как круглую дурочку. Но чаще я привлекала ненужное внимание, вызывавшее дискомфорт.