Тем временем почти вся свита Мелинды оказалась в зале. Паланкин остановился почти вплотную к группе жрецов высшего посвящения, все остальные разошлись кто куда. Девушки в одеждах из живых цветов примостились в изящных позах около скульптурной группы, изображавшей странное переплетение тел. Стремительность, девушка и юноша, заняли места у крылатых статуй; девушка, изображающая все Живое, села на спину серебряного единорога – кончик его алмазного рога засиял как звезда. А мужчина в темно-сером балахоне положил руку на что-то, что не имело названия на людском языке, ибо к миру людскому не относилось. Тэлпмораук однако остался на месте, встав сразу же после Коварства. Он положил руку на эфес шпаги и замер, глядя немигающим взглядом прямо перед собой.

Паланкин опустился, Мелинда с легкой улыбкой со слабым налетом властной надменности мягко поднялась и спустилась на дорожку. Все семь жрецов высшего посвящения преклонили перед Хозяйкой колени.

– Встаньте, – мягко, но повелительно произнесла она.

Семь фигур в разноцветных одеждах выпрямились и откинули капюшоны. Верховный жрец высшего посвящения шагнул к Мелинде и чуть глуховато промолвил:

– Все готово, госпожа!

– Вот и отлично, дорогой мой Роньон, пора приступать.

Да, это был Роньон, старый слуга Мелинды. Строгим, но справедливым управляющим замка знали его крестьяне. Суровым и беспощадным магистром черной магии знали его посвященные. Он еще раз поклонился, развернулся и пошел по ковровой дорожке, туда, откуда они все появились. Шесть жрецов последовали за ним. Сдвинулись с места и неподвижные до сих пор Хранители. Мелинда и не отстававший ни на шаг Тэлпмораук двинулись следом. Как только за последними Хранителями закрылась дверь, свита Мелинды потянулась в открытые коридоры, радиально расходящиеся от Главного Зала, причем старик так и не вышел из медитации, и его кресло плавно поднялось на метр от пола и тихо полетело вслед за остальными. Ковровая дорожка, без всякого принуждения со стороны, скаталась, и, подскочив, сама прыгнула в руки подошедших Хранителей. Через несколько мгновений ни ее, ни Хранителей в зале уже не было. Чарующая и одновременно ужасающая музыка смолкла. Ворота сомкнулись. Два серых призрака скользнули по полу, и в зале стало пусто (если только не считать статуй), а неугасимые факелы медленно пригасили свой огонь. Тишина снова вползла незримой тенью в Главный Зал Святилища Гормеруарз.

Участки темного коридора, уходящего по широкой спирали полого в глубины земли, ярко освещались по мере прохождения процессии. Свет как бы следовал за идущими, сопровождая их на нижний ярус святилища, где все уже было готово для предстоящего обряда жертвоприношения семи демонам. И по мере приближения к Жертвенному гроту, кристаллы в жезлах Хранителей пульсировали все интенсивнее. Перед волной света факелов бежало голубовато-льдистое сияние, и маленькие фиолетовые молнии метались от стены к стене. Вдруг камни в жезлах вспыхнули особенно ярко так, что залили все мертвенно-синим светом, затмевая пламя факелов, и почти мгновенно погасли. Раздался удар колокола, предвещавший нечто грандиозное, и процессия вошла через главные ворота в виде огромной оскаленной пасти в Жертвенный грот. Он был огромен, и лишь незначительные изменения внесли Хранители в то, что было создано природой. По лестнице, вырубленной в скале, жрецы и Мелинда с Тэлпморауком взошли на небольшую террасу, откуда была видна вся пещера во всех подробностях. Хранители, сопровождавшие их до этого, разделились. Двое, один с мечом, другой с жезлом поднялись на террасу и замерли у стены. Двое оставшихся двинулись в глубь пещеры и незаметно исчезли из виду. Мелинда опустилась в золотое кресло, оббитое бархатом, стоявшее недалеко от края террасы (Тэлпмораук сразу же занял место за его спинкой) и, чуть повернувшись, взглянула на Роньона. Поняв, он вскинул над собой посох. Шесть жрецов повторили его жест. И единым звуком было произнесено