Седой заглянул в сенцы вытянув вперед руку и целясь в нижний левый угол, где как он думал должен быть стрелок. Раненный, увидев своего друга завыл ещё громче призывая не бросать его тут. Седой что-то прошипел ему и раненный стал медленно ползти к выходу, оставляя за собой широкий кровавый след. Добравшись до двери, раненный остановился, начав громко кашлять и сипеть, видимо не в сила продолжать двигаться. Седой схватил его за руки вытащил во двор и стал негромко что-то говорить.

Потом всё снова затихло и с минуту стояла тишина. Анька, не чувствуя боли, а только бешено колотившееся сердце пыталась расслышать, что происходило на улице, надеясь, что незваные гости ушли. Но напрасно. В дом запрыгнул Седой и не теряя и секунды сразу ломанулся в сторону Аньки. Еще один выстрел и он застыл прямо перед лестницей. Анька вздохнула с облегчением. Тепло радости растеклось по её животу. Убила обоих. Слава Богу, Алёшку и мамку никто не тронет. Но присмотревшись она увидела, что лицо Седого стало расплываться в кривой улыбке, полной гнева и злости.

– Промазала милая, – прохрипел довольным басом Седой. – Ты я гляжу бабенка резвая. Не зря Степка с ног сбился, разыскивая тебя. Видишь в какую глушь нас снарядил. Все ради любви. – Поднял вверх палец сказал Седой и громко рассмеялся своей шутке. – Это же ты у деревенской медички была? Я тебя узнал.

И без того бледная Анька, казалось, потеряла всякую способность дышать, а только с выпученными от ужаса глазами продолжала пялится на ухмылявшегося Седого.

– Что тебе надо? – С огромным трудом прохрипела Анька, собравшись с силами.

– Да, ты резвая, но не сильно сообразительная я смотрю. – Щелкнул языком Седой и покачав от разочарования головой медленно продолжал подбираться к лестнице.

– Стой, где стоишь! – Прошипела Анька, увидев его маневр.

– А то что?

– А то глотку перегрызу. Вот что. – уже окончательно придя в себе железным голосом процедила Анька сквозь сжатые зубы.

– Ну вот приехала! – Всплеснул руками Седой. – Я к ней свататься пришел за Степана, лучшую жизнь, так сказать, предложить, а она глотку грызть собралася. Ты тут мать совсем одичала я смотрю.

– Какой ещё Степан? Я знать никакого Степана не знаю. Иди откуда пришел и не возвращайся. Скоро мой муж придет и тогда не жилец ты больше. Ясно?

– Ты мне дуру то из себя не строй! Я тебе сразу сказал, что узнал я тебя, так что твои фокусы не выйдут, не морочь мне голову каким-то мужем. Давай слазь лучше по-хорошему, и я отведу тебя в деревню. Думаю, если хорошо попросишь Степна, он тебя за своего подстреленного человека простит. Тем более не такой уж и важный этот человек, раз с бабой справиться не смог. – Снова заржал Седой ещё больше радуясь своей шутке.

– Я никуда с тобой не пойду, лучше время не трать. Сказала же, что ты меня спутал с кем-то. – Снова сказала Анька.

– Ну зря ты так. Жалко тебя, конечно, но выбора ты мне не оставила, так, что считай хана тебе зараза.

Седой резко вскинул руку и ухватив за край Анькиной рубахи, со всей силой рванул её вниз, от чего она кубарем слетела с лестницы отбив при падении себе всё, что можно. От удара головой в глазах потемнело, в ушах загудело и тело наполнилось тяжестью. И тут Аньку пронзила острая боль в животе, потом в спине, на бедрах, в голове. Седой бил её ногами, обутыми в тяжелые сапоги. Анькино дыханье почти остановилось, а от боли и удушья она стала проваливаться в забытьё. Ещё удар, ещё один и уже почти не больно, только время остановилось, а тело как будто окаменело.

В какой-то момент ей показалось, что что-то мягкое прошелестело по её лицу. Очень мягкое и нежное, и очень похожее на Сашку. Он также пахнет. Но этого не может быть, ей, наверное, кажется, ведь Сашка был на чердаке с мамкой, в безопасности. Анька думала только об одном лишь бы они не подавали звуков. Вдруг удары прекратились, наверное, Седой устал.